Заколдованная жизнь. Диана Уинн Джонс

шкафу у камина. Когда что-то лязгнуло, Мэри открыла дверцы лифта и вытащила оттуда большую тарелку с хлебом и маслом, а также дымящийся коричневый кувшин с какао. Она принесла все это на подносе к столу, и Юфимия налила каждому ребенку по кружке какао.

      Гвендолен презрительно взглянула на тарелку с хлебом:

      – И это все?

      – А что еще тебе нужно? – поинтересовалась Юфимия.

      В воображении Гвендолен проплыли овсянка, яичница с беконом, грейпфрут, тосты и копченая селедка. Не в силах выбрать что-то одно, она продолжала молча смотреть перед собой.

      – Решай побыстрее, – не выдержала служанка. – Мне, знаешь ли, тоже пора завтракать.

      – Нет ли у вас джема? – очнулась от оцепенения Гвендолен.

      Юфимия и Мэри переглянулись.

      – Джулии и Роджеру запрещено есть джем, – пояснила Мэри.

      – Но мне никто не запрещал его есть, – с расстановкой произнесла Гвендолен. – Немедленно принесите мне джем.

      Мэри подошла к переговорной трубе возле лифта, и после длительного громыхания и победного лязганья явилась банка с джемом. Горничная поставила ее перед Гвендолен.

      – Вот спасибо! – воскликнул Мур.

      Ему очень хотелось джема, а какао он терпеть не мог.

      – Не стоит благодарности, – чуть насмешливо ответила Мэри, и обе горничные удалились.

      На некоторое время воцарилось молчание. Затем Роджер обратился к Муру:

      – Передай мне, пожалуйста, джем.

      – Да ведь тебе нельзя, – возразила Гвендолен, по-прежнему воинственно настроенная.

      – Никто не узнает, если я возьму его одним из ваших ножей, – безмятежно сказал Роджер.

      Передавая ему банку и свой нож в придачу, Мур полюбопытствовал:

      – А почему вам нельзя?

      Джулия и Роджер безмятежно переглянулись. – Мы слишком толстые, – объяснила Джулия.

      Она преспокойно взяла у брата нож и всерьез занялась джемом.

      «Ну еще бы», – подумал Мур, глядя, сколько джема эти двое умудрились нагромоздить на хлеб. Джем высился над кусками хлеба, словно липкие коричневые скалы.

      Гвендолен с отвращением взглянула на Роджера и Джулию и самодовольно оглядела свое аккуратное льняное платье. Разница была велика.

      – Ваш отец такой мужчина! Ему, должно быть, очень неприятно, что вы оба пухлые и неказистые, как, впрочем, и ваша матушка.

      Толстяки невозмутимо выглядывали из-за своих приторных утесов.

      – Я как-то об этом не думал, – признался жующий Роджер.

      – Быть пухлым удобно и уютно, – заявила Джулия. – А вот фарфоровым куклам вроде тебя наверняка живется несладко.

      Голубые глаза Гвендолен сверкнули. Она тихонько щелкнула пальцами под столом. В ту же секунду кусок хлеба с толстым слоем джема выскользнул из рук Джулии и с размаху шлепнул ее по щеке. Джулия изумленно охнула: джем залепил ей пол-лица.

      – Не смей меня оскорблять! – крикнула Гвендолен.

      Джулия неторопливо сняла с лица хлеб