Когда в прицеле любовь. Наталья Берзина

молоденький командир батареи. Сейчас он с перерезанным горлом лежал у колеса крайнего орудия, остывший и равнодушный.

      Жданке оставалось одно: каким-то образом пробираться в расположение, спастись от двинувшихся в наступление хорватов. До Бихача она добралась только к утру, но здесь ее ожидало полное разочарование. В городе уже хозяйничали враги.

      Спрятавшись за каменной оградой, Жданка наблюдала, как по улице чередой шли грузовики с пьяными солдатами вражеской армии. Вдруг жесткая рука зажала ей рот. Жданка попыталась дернуться, но знакомый голос прямо в ухо прошептал:

      – Тихо! Уходим. Я боялся, что ты уже не вернешься!

      Скосив глаза, она увидела грязное, закопченное, суровое лицо Лукса.

      Война закончилась неожиданно. Остатки разгромленной армии стягивались к границе Сербии. Налеты имперской авиации не прекращались ни днем ни ночью. В октябре Лукса зацепило осколком, Жданка, надрываясь, тащила истекающего кровью командира в укрытие. Следующая бомба разорвалась слишком близко. Она помнила, как ее оторвало от земли и с размаху швырнуло куда-то. Дальше была только боль.

      Боль. Тупая, тянущая. Она наполняла каждую клеточку истерзанного тела. Иногда Жданка видела белые пятна и снова проваливалась в мучительную темноту. Первое более или менее ясное воспоминание – чужое мужское лицо, непонятный разговор. Язык был совершенно незнаком. Чем-то отдаленно напоминал итальянский, но в то же время был абсолютно чужим. Что-то кольнуло в руку. Жданка провалилась в небытие.

      Когда Лукc пришел навестить Жданку, она уже окрепла. Медицинская сестра вошла первой, принесла букет цветов в стеклянной, непривычной формы вазе, поставила на столик у окна, улыбнулась по возможности приветливо, следом за ней в палате появился Лукc. В строгом костюме, тщательно подстриженный, весь какой-то незнакомый и в то же время единственный, связывающий Жданку с прежней жизнью. Он что-то сказал медсестре, и та снова улыбнулась. Ответила вполголоса на незнакомом языке и вышла из палаты, оставив Лукса и Жданку наедине.

      – Как ты, милая? – спросил Лукc по-сербски, присаживаясь на странную конструкцию из металлических хромированных трубок, очевидно символизирующую стул.

      – Где я? – тускло спросила Жданка.

      – В больнице. Тебя сильно приложило. Два месяца без сознания. Это круто! – улыбнулся Лукc. – Ты действительно ничего не помнишь?

      – Нет! Где я? – снова задала вопрос Жданка.

      – В больнице! Я же тебе говорил!

      – Я не понимаю ничего из того, что они говорят! – пояснила Жданка, прислушиваясь к собственному голосу. Он казался ей чужим, как и все, что ее окружало.

      – Ты помнишь, как тебя ранило? – спросил Лукc.

      – Помню только близкий взрыв – и все. – Жданка замолчала, продолжила спустя минуту: – Ты был ранен. Осколок попал тебе в спину. Много крови!

      – Это и было самым страшным. Рана оказалась неглубокой, но обширной. С тобой получилось хуже. Тяжелейшая