Доброключения и рассуждения Луция Катина. Борис Акунин

скорее попасть из западни рекрутского депо в полк. Уж там-то рва с голодными псами вокруг лагеря не будет.

      Отчаяние мгновенно оставило душу, столь мало к нему расположенную, и вытеснилось обычной бодростью. Луций поудобнее устроился на соломенном матраце, закрылся с головой плащом и немедленно уснул всегдашним крепким сном.

      Глава V

      Философ на солдатской службе. Лучшая в свете армия. Поход по-прусски

      Человеческий разум, вынутый из ножен рассеянности и заостренный на оселке необходимости, способен рассекать любые препоны. Наш герой знал эту истину с детства и ныне вновь удостоверился в ее истинности.

      Первым из отделения, уже на третий день, он был определен из зеленых рекрутов в солдатские ученики и переместился на другую половину плаца, не забыв поблагодарить за наставление капрала Франту.

      В новом состоянии, обмундированный и напудренный, Марсов школяр вгрызся в нехитрую армейскую науку с тем же азартом, с каким некогда штудировал учебник латинской грамматики или «Гисторию» Пуфендорфия.

      Учебный курс сего пансиона, который надлежало окончить как можно скорее, дабы выйти из его тесных стен в большой мир, по счету Луция, состоял из четырех дисциплин.

      Первую можно было наименовать «Монтур», сиречь «Мундир». Она давалась новичкам труднее всего. Кроме собственно мундира, который следовало содержать в идеальной опрятности, в экипировку гренадера входили: высокая шапка с медным щитком, где высечены королевский вензель FR и прусский орел; поясной ремень с медною же прягой; башмаки с черными гетрами; патронная сумка; походный ранец лосиной кожи; тесак и штык – оба в ножнах. Все металлическое должно было надраиваться мелом до ослепительного блеска. Больше всего солдаты ненавидели парик с буклями и длинной косой на железном стержне. Парик укрепляли салом, обсыпали пудрой. В сей сложной конструкции непременно заводились щекотливые блохи.

      Луций поступил с «Монтуром», как в свое время с нелюбимым, но обязательным для экзамена учебником по теологии: зубрил абзац за абзацем, не вникая в смысл. Мел так мел, пудра так пудра, вакса так вакса (последнею он не только начищивал башмаки, но и рисовал под носом закрученные усы, обязательные для бравого гренадера).

      Вторая дисциплина называлась «Марширунг». Солдат учили особому прусскому шагу: живот втянуть, грудь выпятить, колени елико возможно содвинуть, наклониться всей телесной сущностью вперед и айн-цвай-драй, айн-цвай-драй, единой сороконожкой, высоко задирая ноги, чеканить ровно 75 шагов в минуту. Когда пообвыклись ножные мускулы, такое хождение оказалось делом несложным. Поворачивать на каблуке всем строем было, пожалуй, даже небесприятно.

      Марширунг длился часами. Под мерный стук барабана, под прозрачное пение флейты отлично размышлялось на разные возвышенные темы.

      Третья дисциплина, боевая подготовка, у Катина сначала шла неважно. Он с отвращением касался длинного трехгранного багинета, воображая, как