О блокировках и свободе. Творческий коллектив программы «Overtime: другой эфир»

– слепок посмертный,

      Маска из силикона на студне лица.

      И натуры испорченной качеством верным,

      Он зеркалит насквозь мутным взглядом слепца.

      Благочестие женское – башня короны,

      Что царапает небо порочностью чар.

      Жаль, воспользоваться дважды ей невозможно.

      Жрёт невинности мысли греховный пожар.

      Невозвратно

      Так прекрасно невозвратно

      моё юное сознанье.

      И наивности пикантность

      как подарок к назиданьям.

      Миражи колючих будней,

      обличающих контузий,

      что, как было, уж не будет

      страхов кончился подгузник.

      Растеклись былые раны

      гематомами признаний.

      Наказания бараны —

      вертикальных дней спирали.

      Перочинные потребы

      на потеху Мельпомене,

      удовольствие на гребне

      костяного самомненья.

      И высокая причёска,

      локоны чернее смоли,

      и мантилья на пристёжке,

      белой съеденная молью.

      Всё прошло: и быль, и небыль.

      И фантазий смелых рыбки

      на волнах весны уплыли,

      как любимых губ улыбки.

      Укатились, как привычки,

      что от вредности забыты.

      Залетели, как синички

      на балкон, в жару открытый.

      Невосполненностью чувства

      цедит ум воспоминанья.

      Воплощается в искусстве

      нашей чистоты признанье.

      Потеряются сонеты

      в книжке – свёрнутой закладкой.

      Позабудутся советы,

      заедаемые сладким.

      Чай зовёт нас ароматом,

      мягкостью вишнёвых кексов.

      Мы любуемся закатом

      и в реке внезапным плеском.

      Так уходит безвозвратно

      моё юное сознанье.

      Я теряюсь многократно,

      чтоб найти своё призванье.

      Просочится из-под века

      камнем соляным слезинка,

      ведь прошло уже три века,

      как я слушаю пластинки.

      На шуршащий диск тихонько

      опускается иголка,

      и выводит звуки тонко

      звонкий голосок ребёнка.

      Это тонкость созиданья,

      по которой время мчится,

      и вплетает состраданье

      в вечные людские мысли.

      Руйе Людмила

      Происходит из рода Кошкина Михаила, конструктора танка Т-34, из Переславского района Ярославской области.

      «А я с раннего детства всё рвалась кого-то спасать – то бездомного котёнка, то хромого цыплёнка. Хотя помощь чаще всего была нужна мне самой. Однажды зимой провалилась в прорубь, а летом оказалась на дне реки, сорвавшись с перевернувшегося баллона. Отец уверял, что жить я должна с ними, так как вне дома меня подстерегают одни опасности. Даже учиться отпустил с трудом.

      Но потом перестройка сломала устоявшийся уклад жизни и я смогла начать самостоятельную жизнь в Москве. Мое стремление помогать ближним достигло своего апогея, когда я работала комендантом общежития строительного треста. Зарплаты задерживались. Одни квалифицированные специалисты