Давай знакомиться, благоверный…. Эллина Наумова

Для Мишеньки настало время изменений. Да, это был ужасный год в милой семейной жизни, да, их пристукнуло кризисом. Может, творилось нечто возрастное, физиологическое, чего мужу самому никак не удавалось себе объяснить. Может, сын уехал, и в Литиванове происходили тектонические сдвиги. Вот-вот образуется новый материк отношений, и все будет хорошо. Кризис потому и мощный настолько, потому и переживается обоими так остро, что случился впервые за семнадцать лет. Их знакомые нераспавшиеся пары уже раза по три были на грани разводов, суицидов, отпускания друг друга налево и прочей гадости. А они с Михаилом благоденствовали. Выходит, человеческую природу не обманешь. Три раза пронесло, зато в четвертый наверстаешь все упущенное.

      Но на душе было препаршиво. Заниматься аутотренингом, когда муж на работе, – это одно, а держать себя в руках при его холодном, едва ли не брезгливом возвращении – совсем другое. Анджела никогда не бегала к маме с победами и проблемами, касающимися мужа. Первое время хотелось сообщить, как ей хорошо. Но не могла простить сопротивления их с Мишенькой любви. Возмущалась – мамочка едва не лишила дочку радости радостей. Потом, родив сына и начав многое ему запрещать, поняла это маниакальное желание не дать свершиться дурному. Но поводов жаловаться все еще не было, просто хвастаться расхотелось. А тут, изведшись вконец, отправилась с единственным вопросом:

      – Мам, чем так хорош ровесник, на котором ты упорно настаивала?

      – Началось? – зорко вгляделась и бодро включилась мама, словно годы не прошли. Анджеле померещилось, что она все еще в невестах сидит, и ее на все лады запугивают будущим «со стариком Литивановым». – Придирается по мелочам, да? Как ни стараешься, не доволен? Все чаще не у тебя, а у него голова болит, когда надо исполнять супружеский долг?

      Если бы тон был злорадным, а не обеспокоенным и горьким, Анджела сразу хлопнула бы дверью. А тут подавленно кивнула:

      – Что-то в этом роде.

      – Не грусти, справимся. Ровесник, дочка, тоже переходит из возраста в возраст. Но он, бедный, думает, что с женой творится то же, что и с ним.

      – Да что творится-то?

      – Ничего особенного. Не всех подряд хочет, не через одну, а некоторых. И то больше делает вид перед друзьями. Начинает блудить, как бы точнее выразиться, одноразово. Никаких постоянных любовниц, сплошные интрижки. Рядом задержится только дура, которая врет, что готова до смерти делить его с кем угодно. Или замужняя искательница новизны, которая и не собирается разводиться. И то до первого скандала с претензиями. Сам мужчина думает, будто просто охладел к жене, но не может ее бросить – дети, имущество… А на самом деле ему страшно.

      – Опять с ровесниками не догоняю, мам.

      – Разумеется. Потому что до сих пор внутренне со мной споришь, вместо того чтобы проникаться. Там ему сорок пять и ей сорок пять. Держится за него, чтобы в старости не остаться одной, терпит. А он полагает, будто ее все устраивает.

      – Ясно, – откровенно поморщилась Анджела.

      Вот