Фальшивые зеркала. Сергей Лукьяненко

стен – шкафчики. Почти над всеми горят красные огоньки, лишь два или три – зеленые. Ну вот, явился в числе последних…

      – Привет, – бросает мне Илья.

      Он тоже опоздал. Возится у соседнего шкафчика, отпирая замок.

      – С утра сегодня? – спрашиваю я, быстро набирая код – трудно запоминаемое простаками слово «gfhjkm».

      – Я на чуть-чуть, у меня со вчера «хвост» остался. – Илья мрачно смотрит внутрь шкафа. Ему лет тридцать, он коротко стрижен, в меру мускулист и подтянут. Лицо нестандартное. Работа хорошего имидж-дизайнера, вряд ли собственная. – Вдруг успею с утра…

      Он наконец сует руку в шкафчик и вытягивает оттуда обмякшее тело. Тощее и маленькое, принадлежащее мальчишке лет двенадцати.

      – Смелее, он тебя не укусит! – подбадриваю я.

      Мальчик дергается, как от гальванического удара, поворачивается ко мне. В одной руке он держит мужчину, извлекшего его из шкафа, – теперь у того тело сдутое и невесомое, а глаза пустые, без проблеска мысли.

      – Твою мать… – с чувством выдыхает мальчик тонким голосом. – Тебе хорошо острить!

      – Думаешь? – заглядывая в собственный шкафчик, спрашиваю я.

      – Да! – Мальчик начинает пинками утрамбовывать импозантного мужика в шкаф. Тело гнется, словно восковое. Под нелепым углом торчит нога в лакированном ботинке, галстук выбивается из пиджака. – Как! Меня! Достало!

      – Давай меняться? – предлагаю я. – Ты потаскаешь посылки, а я разнесу телеграммы.

      Мое сменное тело тоже ничего не весит. Это мужчина. Ему лет двадцать. На нем спецовка. Он мускулист. Лицо добродушно-идиотское.

      Строитель коммунизма с плаката двадцатилетней давности. И не поверишь, что рисовали в США.

      Я ведь не стал моделировать или заказывать персональное тело. Обошелся стандартной личностью – «рабочий». Заглядываю ему в пустые глаза, прижимаюсь лбом ко лбу…

      И начинаю впихивать бывшего мотоциклиста в шкаф, с не меньшим ожесточением, чем недавно Илья.

      – Слушай, – мальчик тарабанит по кнопкам, закрывая шкаф, – а что у тебя все тела такие одинаковые?

      Его новая личность тоже штучная и не менее хорошей работы. Симпатичный рыжеволосый мальчишка, удачные глаза и почти постоянная полуулыбка.

      – Дорого стоит персональный дизайн, – отсекаю разговор.

      – Брось. – Илья машет рукой. – Ничего он не стоит, сел да сам нарисовал!

      – У меня совершенно нет способностей художника.

      Я тоже утрамбовал свое прежнее тело и запер шкаф. Непонятно лишь зачем. Ведь этот облик и впрямь не стоит ничего. Он входит в стандартные двадцать из поставки «Виндоус-Хоум» – «дружелюбный рабочий».

      Как будто где-то в Диптауне могут понадобиться недружелюбные…

      – Давай я тебе нарисую? – внезапно загорается Илья. – Раз плюнуть. Будешь все-таки получше выглядеть, обещаю.

      – Давай как-нибудь, – говорю я. Кажется, этот разговор у нас уже был. И его предложение, и моя ответная готовность – чистая фикция. Обмен ничего не значащими любезностями.

      – Ну пока. – Илья машет рукой и убегает.