Тень, ползи!. Абрахам Меррит

но низкий ли, сказать невозможно: он скрыт прядями чистого золота, и концы волос на голове завиваются, и такие они тонкие и блестящие, что создается впечатление ореола вокруг головы. Рот чуть великоват, но прекрасно очерчен и изысканно чувственен.

      Кожа ее – чудо, белая, но полная жизни, как будто сквозь нее просвечивает лунное сияние.

      Ростом почти с меня, с женственной фигурой, с полной грудью. Грудь такая же чувственная, как губы. Голова и плечи, как лилия, выступают из чашечки блестящего, цвета морской волны платья.

      Красивая женщина, но я сразу понял, что ничего небесного в голубизне ее глаз нет. И ничего святого в ореоле вокруг головы.

      Само совершенство. Но я почему-то почувствовал приступ ненависти. Я вдруг понял, как можно разрезать картину – шедевр красоты, или взять молот и разбить статую – другой такой же шедевр, если они возбуждают такую ненависть, какую я испытал в этот момент.

      И тут я подумал:

      – Я ее ненавижу – или боюсь?

      И все это в мгновение ока.

      Элен отошла от меня с протянутой рукой. В ней не было никакого смущения. Как будто прервали не объятие, а простое рукопожатие. Она с улыбкой сказала:

      – Я Элен Беннет. Доктор Лоуэлл попросил меня принять вас. Вы ведь доктор де Керадель?

      Я посмотрел на человека, склонившегося с поцелуем к ее руке. Он распрямился, и я почувствовал замешательство. Билл сказал, что придут доктор де Керадель с дочерью, но этот человек выглядел не старше девушки, если она его дочь. Правда, в чуть более бледном золоте его волос виднелись серебряные нити; правда, его голубые глаза не имели такого фиолетового оттенка…

      Я подумал: «Но у них нет возраста. – И сразу: – Да что это со мной такое?»

      Мужчина сказал:

      – Я доктор де Керадель. А это моя дочь.

      Девушка – или женщина – рассматривала нас с Элен, явно забавляясь. Странно отчетливо выговаривая слова, доктор де Керадель сказал:

      – Мадемуазель Дахут д'Ис, – немного поколебавшись, добавил: – де Керадель.

      Элен сказала:

      – А это доктор Алан Карнак.

      Я смотрел на девушку – или женщину. Имя Дахут д'Ис что-то затронуло в моей памяти. А когда Элен назвала меня, фиолетовые глаза расширились, стали огромными, прямые брови соединились над носом в одну линию. Я почувствовал ее взгляд, как физический удар. Она, казалось, впервые увидела меня. И в глазах ее появилось что-то угрожающее… собственническое. Тело ее напряглось. Она как бы про себя сказала:

      – Алан де Карнак…

      Потом посмотрела на Элен. Взгляд был расчетливым, оценивающим. Но и презрительно равнодушным, я это сразу понял. Так может посмотреть королева на служанку, осмелившуюся поднять взгляд на ее любовника.

      Правильно я понял ее взгляд или нет, но Элен что-то такое почувствовала. Она повернулась ко мне и сладко сказала:

      – Дорогой, мне за тебя стыдно. Проснись!

      И боком туфельки незаметно толкнула меня в ногу.

      Но тут вошел Билл, а с ним почтенный седовласый джентльмен, который, несомненно, был доктором Лоуэллом.

      Не