При исполнении служебных обязанностей. Каприччиозо по-сицилийски. Юлиан Семенов

спросил Наум.

      – Плохо, – ответил Павел, – я считаю их идиотами и подонками.

      – Вопросов больше не имею, – сказал Брок. – Какие будут замечания у защиты? Володя, почему ты молчишь?

      – Есть хочу.

      – Что ты еще хочешь?

      – Помидор хочу.

      – Приобщаем к делу.

      – Слушай, тебе бы прокурором быть.

      – В следующем году поступлю на юридический.

      – Из тебя прокурор не выйдет.

      – Почему?

      – Ты добрый.

      – Спасибо, утешил.

      Богачев сказал:

      – А ну вас к черту, ребята, я о серьезном, а вы шутки шутите!

      – Есть хочу, – тягуче повторил Пьянков, – и помидор тоже.

      – Не глумись, – попросил Брок, – Паша в полемическом запале, а ты о хлебе насущном. Стыдно.

      – А ну вас, – повторил Богачев и предложил: – Геворк Аркадьевич, пошли перед завтраком партию бильярда сгоняем, а?

      – Только вы не будете меня терзать вашими разговорами, ладно?

      – Не буду, – пообещал Павел, и они пошли в маленькую комнату около столовой, где стоял старый бильярд.

      После завтрака Богачев надел меховую куртку и отправился гулять. По дороге он заглянул в дом к радисту Сироткину, чтобы передать ему две банки сгущенного молока для медвежонка, прозванного зимовщиками Королем Павлом. Медвежонок был совсем маленький, а поэтому ласковый. Он очень любил сгущенное молоко и игру в футбол. Радист Сироткин спал на кровати, а медвежонок лежал у него в ногах и грыз книгу. Он вопросительно посмотрел на Богачева и сразу же стал теребить Сироткина. Тот проснулся, увидал банки сгущенного молока и сказал:

      – Спасибо. Что, снова радиограмму хочешь передать?

      – Хочу.

      – Молоко – взятка?

      – Взятка.

      – Сейчас я тебе раскупорю взятку, – сказал Сироткин медвежонку. – А ты пиши текст на бланке.

      – Я уже написал, – сказал Богачев и положил текст радиограммы рядом с банками сгущенного молока.

      Сироткин прочитал вслух:

      – «Кутузовский проспект, 52, 123, Струмилиной. Прилетел на остров Уединения. Живем тут второй день. Здесь солнце ночью. Напишите мне, потому что я жду и загадал на счастье. Богачев».

      – Не пропущу, – сказал Сироткин, – это шифровка какая-то.

      – Это не шифровка, – вздохнул Богачев, – это значительно серьезнее.

      – Понял, Король Павел? – обратился Сироткин к медвежонку. – Любви все возрасты покорны, ее порывы благотворны… Слушай, Богачев, у нас в старину таких радиограмм любимым женщинам не посылали.

      – Смущаюсь я, – сказал Богачев и нахлобучил шапку. – Передай, когда на дежурство заступишь.

      – Ладно.

      – Пока.

      – Будь здоров, не гоняй коров.

      – Будет сделано.

      Богачев сказал эту фразу, подражая Райкину. Сироткин визгливо засмеялся и начал открывать банку молока большим трофейным тесаком.

      11

      Собаки бежали быстро.

      – Эге-гей,