Завоевать его сердце дважды. Мишель Дуглас

ю пользу», – промурлыкала она, посылая лучезарную улыбку приближающемуся официанту.

      – Полагаю, у вас зарезервирован столик на имя Трент-Патерсона?

      – Безусловно, мадам. – Он даже не посмотрел в свои записи.

      Софи проводили через зал к столику в алькове, укрытому от посторонних взоров пальмами в кадках. Зная Уилла, можно было предположить, что это лучший столик в заведении. Интересно, всех ли своих женщин он водит сюда? В его жизни их было немало. Впрочем, это не ее дело.

      Ресторан был, безусловно, высшего класса. Демонстративно избегая современных минималистических тенденций, его дизайнеры обратились к колониальному стилю, бывшему в моде столетие назад.

      – Желаете напиток, мадам?

      – Да, пожалуйста. Минеральную воду с газом.

      Пару мгновений официант удивленно смотрел на нее, но потом его лицо приняло обычное невозмутимое выражение. Он ее узнал? Софи подавила желание немного подразнить его. «Новая глава в жизни, не забывай!»

      Она оглядела зал и, покачав головой, прошептала: «Жуть!» Обычно она встречалась с Уиллом в кафе галереи «Тейт модерн», располагающем к созерцанию окружающей обстановки, а не своего спутника. Бывало, они прикасались друг к другу. По чистой случайности, разумеется, ведь Уилл никогда не стал бы смущать младшую сестричку своего лучшего друга. Особенно теперь, когда Питер мертв. Но эти маленькие случайности помогали ей чувствовать себя не такой одинокой.

      – Бред! – пробормотала Софи и добавила: – Тебе следует прекратить говорить с собой, иначе кто-то заметит. – Немного подумав, она пожала плечами. – Ну и пусть.

      Лет сто назад за подобное можно было угодить в сумасшедший дом. К тому же как пресса, так и ее собственный отец уже называли Софи гораздо худшими словами, нежели просто «сумасшедшая».

      К столику уже подходили двое: официант с бутылкой минеральной воды и Уилл.

      Он еще не заметил ее, но Софи решила не разглядывать его слишком пристально, несмотря на немалый соблазн. Как обычно, его широкие плечи, стройные ноги и мощные бедра заставили ее сердце биться сильнее. Уильям Трент-Патерсон всегда притягивал к себе женские взгляды.

      Софи постаралась не думать о подобных вещах. Не важно, как Уилл выглядит. Она знала, что, увидев ее, он, по своему обыкновению, напустит на себя холодный и непроницаемый вид.

      «Как же жаль», – подумала она. Он ей действительно нравился. Хотя ему не помешало бы потолстеть. Самую малость. Тогда бы у него появился бы хоть один недостаток, и ей стало бы проще иметь с ним дело.

      «Проще… Как бы не так».

      – Софи! – приветствовал ее Уилл, протянув руку.

      Как она и ожидала, лицо его тут же сделалось каменным. Как жаль, что ей так редко доводилось видеть его улыбку.

      – Привет, Уилл!

      Она встала, и они формально чмокнули друг друга в щеки, стоя по разные стороны стола. Сев, Софи постаралась не обращать внимания на сильно забившееся сердце. Подобное случалось с ней каждый раз, когда она пыталась держать с ним дистанцию.

      Никто никогда не любил Питера так, как она… за исключением Уилла. Ну и отца, но с этим все сложно.

      Когда между их родителями возник раскол, в скором времени вылившийся в развод, Софи было одиннадцать, а Питеру – шестнадцать. Отца и мать тогда не интересовало ничего на свете, кроме их ссор, и брат с сестрой начали искать понимания и поддержки друг у друга, сознавая, что больше им не от кого ждать тепла. В те времена Софи делала все, что было в ее силах, чтобы не позволить брату превратиться в угрюмого и задумчивого молодого человека, а он старался, чтобы она чувствовала себя любимым ребенком. Он смотрел на нее такими глазами…

      А теперь его не стало. Ужасная пустота зияла в ее душе. Софи надеялась, что Уилл будет помогать ей хоть частично заполнить эту пустоту, но надежде не суждено было сбыться. Уилл ничего к ней не испытывал.

      Однако что-то, возможно чувство долга перед памятью Питера, заставляло их продолжать видеться. Испытал бы ли он облегчение в случае, если бы она прекратила их ежемесячные встречи в кафе? Не решил ли бы, что взятые им на себя обязанности теперь с него сняты? Эта мысль заставила сердце Софи заныть. Она не может так поступить. Уилл – последнее, что связывает ее с Питером. А Питер был единственным человеком, любившим ее такой, какой она была.

      – Ты сегодня мрачная.

      Слова Уилла вернули ее в реальный мир.

      – Извини, я затосковала о том… что могло бы быть.

      Он закрыл глаза и потер нос пальцем, очевидно решив, что последние слова Софи были о Питере.

      – Я никогда тут не бывала. – Она обвела рукой зал. Уилл выпрямился на стуле.

      – Тебе нравится?

      – Тут мило! Сказать по правде, я нешуточно проголодалась. Если тут хорошо кормят, ничто другое меня не смутит.

      Лицо Уилла опять приняло непроницаемое выражение.

      – Обычно ты почти не притрагиваешься к еде.

      – Сегодня же я обязуюсь оставить после себя пустые тарелки.

      – А