Давай притворимся, что этого не было. Дженни Лоусон

Настоящее кодовое слово – «вилка».[4]

* * *

      Я росла бедной чернокожей девочкой в Нью-Йорке. Только замените «чернокожей» на «светлокожей», а «Нью-Йорк» на «техасское захолустье». По поводу «бедной» можно ничего не менять. Я родилась в Остине, штат Техас, известном своей популярной кампанией «Сохраним Остин чудны́м», а так как большую часть жизни я провела с ярлыком «та чудна́я девочка», то в конечном счете полностью вписалась в местный антураж и жила долго и счастливо. Конец. Наверное, так бы и закончилась моя книга, если бы мои родители не переехали из Остина, когда мне было три.

      У меня не осталось особых воспоминаний об Остине, но, по словам моей мамы, мы жили в квартире в невысоком доме рядом с военной базой, и по вечерам я вставала в своей кроватке, раздвигала занавески и махала солдатам на улице, словно приглашая их к себе в комнату.

      Мой отец в то время был одним из этих военных, и когда моя мама рассказала мне в подростковом возрасте эту историю, то я заметила, что ей следовало бы быть мне благодарной за то, что я так зазывала его домой. Вместо этого же они с моим отцом просто передвинули мою кроватку подальше от окна, так как переживали, что у меня «появится склонность к такого рода занятиям». Судя по всему, такое развитие событий мне пришлось крайне не по душе, потому что уже на следующей неделе я засунула в печку в гостиной метлу, подожгла ее и принялась с криками бегать по квартире, размахивая над головой своим импровизированным факелом. Якобы. У меня каких-либо воспоминаний об этом не осталось, но если это действительно произошло, то подозреваю, что размахивала им, словно каким-то невероятно патриотичным горящим жезлом. По словам моей матери, я угрожающе размахивала им прямо перед ней, словно она была монстром Франкенштейна, а я – толпой разъяренных фермеров. Мама называет этот случай моим первым эпизодом с поджиганием. Я же называю его уроком о том, что передвигать чужую мебель опасно. Каждый из нас остался при своем мнении.

      Вскоре после этого происшествия мы упаковали вещи и переехали в небольшое городское поселение Уолл в до жути сельской местности. Как меня уверяли родители, у моего папы закончился срок службы по контракту, а моей маме, вынашивавшей тогда мою младшую сестренку, хотелось быть поближе к семье, однако, как я подозреваю, они на самом деле попросту осознали, что со мной что-то не совсем так, и решили, что если я вырасту в той же техасской глуши, что и они, то из меня получится сделать нормального человека. Эта была одна из тех многих вещей, по поводу которых они ошибались (в их числе: существование зубной феи, «непроходящая мода» на панели под дерево, решение оставить трехлетнюю девочку одну с метлой и мебелью).

      Если бы вы сравнили современный техасский Уолл с техасским Уоллом моего детства, вы бы с трудом его узнали, потому что в современном техасском Уолле есть автозаправка.

      А если вы думаете, что наличие автозаправки не так уж и важно, то, скорее всего, вы из тех людей, что выросли в городе, где есть автозаправка и где ученикам не приходится ездить в школу на собственном

4

«Вилка» – вовсе не кодовое слово. На самом деле тут нет никакого кодового слова. Потому что это книга, очнитесь. Это не какое-то долбаное шпионское кино.