Корабль Иштар. Абрахам Меррит

ощутил на губах медовый вкус ее поцелуев – поцелуев Шарейн!

      Стул выпал из его рук.

      – Иштар! Набу! – прошептал он и упал на колени. – Отправьте меня назад на корабль! Иштар! Делай со мной что хочешь – только верни на свой корабль!

      7. РАБ НА КОРАБЛЕ

      Ответ пришел быстро. Кентон услышал далекий рев прибоя, постоянно бьющего о скалистый берег. Рев становился громче.

      С грохотом волн передняя стена его комнаты исчезла. Там, где была стена, возвышалась вершина огромной волны. Волна перекатилась через Кентона, подняла его, унесла далеко; и выбросила, хватающего воздух.

      Он плыл по поверхности бирюзового моря.

      Корабль находился близко. Близко! Его закругленный нос пронесся рядом с головой Кентона, пролетел мимо. Золотая цепь свисала с него, рассекая вершины волн. Кентон попытался ухватиться за нее – и промахнулся.

      Он упал в воду. Мимо него быстро двигался сверкающий корпус корабля. Он снова поднялся над водой. С корпуса свисала другая цепь – черная цепь свисала с кормы, рассекая волны.

      Он ухватился за цепь. Море цепляло его за ноги. Он крепко держался. Перехватываясь руками, осторожно подтянулся. Теперь он находился на уровне фальшборта. Медленно поднял голову и заглянул на палубу.

      К нему протянулись длинные руки, схватили за плечи, подняли, швырнули на палубу, прижали к ней. Вокруг ног обвился ремень, руки были прижаты к бокам.

      Он смотрел в лицо с лягушечьим ртом – лицо барабанщика. А из-за широченных плеч барабанщика виднелось белое лицо Кланета. Послышался его голос:

      – Неси его, Джиджи.

      Барабанщик поднял его легко, как ребенка, и в своих огромных руках пронес в черную каюту.

      Тут он поставил его на ноги и с любопытством оглядел. С таким же любопытством его разглядывали агатовые глаза краснобородого воина и бледные глаза Кланета.

      Кентон в свою очередь разглядывал этих троих. Сначала черный жрец – массивный, со слоновьими мускулами бледная кожа, словно кровь в нем течет слишком глубоко, чтобы оживить плоть; лицо Нерона, вылепленное из холодной глины онемевшими пальцами.

      Затем Джиджи – барабанщик. Лягушечье лицо с заостренными ушами; короткие согнутые ноги; тело гиганта в верхней половине; огромные плечи, с которых свисают длинные мускулистые обезьяньи руки, силу которых испытал на себе Кентон; в углах рта смех. Что-то в нем от древних богов земли, что-то от Пана.

      Рыжебородый – перс из того времени, когда орды персов были для всего мира тем же, чем позже стали легионы Рима. Так рассудил Кентон по короткой кольчуге, по ногам в шелке, по высоким ботинкам со шнуровкой по изогнутым кинжалам и ятагану на украшенном драгоценностями поясе. Человек, как и сам Кентон. Ни кладбищенского запаха Кланета, ни гротескности Джиджи. Полные красные губы над тщательно подстриженной бородой чувственные, полные любви к жизни; тело плотное и мускулистое; лицо белее, чем лицо Кентона. Но лицо унылое, на нем глубоко отпечаталась тоска, скука, так что даже любопытство, вызванное появлением Кентона, не изменило его тоскливого выражения.

      Перед