Флиртаника всерьез. Анна Берсенева

беспокойства.

      Он пожал плечами и улыбнулся. В его улыбке было что-то беспомощное, но Ирина знала, что улыбки людей, носящих очки, почти всегда выглядят беспомощными и что на самом деле это не что иное как обман зрения. Очки у него были узкие, в тоненькой светлой оправе, и лицо поэтому смотрелось интеллигентно. Скорее всего, тоже из-за обмана зрения.

      «Что это ты как мегера злая? – усмехнулась про себя Ирина. – Вещь принесли, радуйся».

      Шарфик был очень дорогой, с ручной дизайнерской росписью. Потерять его было бы жаль. Раньше было бы.

      – Вы не подскажете, правильно я к метро иду? – спросила она. – Что-то, кажется, перебрала алкоголя – ориентацию в пространстве потеряла.

      – Я могу вас проводить, – предложил мужчина; старательно собрав свой расфокусированный взгляд, Ирина наконец поняла, что он совсем молодой. – Здесь трудно ориентироваться, все ведь одинаковое.

      – Это неудобно, по-моему. Чтобы вы меня провожали.

      – Почему? – удивился он.

      – Ну, из гостей вы ушли…

      – Ничего. – Улыбка у него была такая же, как взгляд. – Они еще долго будут сидеть, успею вернуться. А вы неправильно идете. Вам в обратную сторону. Метро вон там.

      Бульвар оказался совсем рядом, и не такой уж чахлый – весь он был устлан опавшими листьями. Листья чуть подмерзли и хрустели в вечерней тишине, как рассыпанное стекло. От их острого винного запаха в голове у Ирины просветлело. Во всяком случае, кружение стало чуть помедленнее.

      Ее провожатый первым нарушил молчание.

      – Меня зовут Глеб, – сказал он.

      – Ирина. И в Живом Журнале тоже Irina. А у вас какой ник?

      – Никакого. Я не пишу в Живой Журнал.

      – Как же вы на этом сборище оказались? – удивилась она.

      – Как сосед. Я в конце коридора живу.

      – Это вы стол пожертвовали? – догадалась Ирина. – Напрасно. На него спирт пролили. Пятно останется.

      – Ничего. Вы не сердитесь, – попросил он.

      – Не буду, – искоса посмотрев на него, кивнула она.

      Вообще-то она не любила, когда посторонние люди угадывали ее настроение, но то, как легко он понял, что она сердится неизвестно на что, почему-то не показалось ей неприятным.

      – Жалеете, что впустую потратили время?

      – Нет. Не такая уж я рациональная, и… И у меня даже слишком много пустого времени.

      Последние слова вырвались помимо ее воли. Она ни с кем не собиралась откровенничать. Она вообще не была склонна к откровенности, тем более с незнакомым человеком.

      – Но это же хорошо, – сказал он.

      – Знаете, вы идите лучше, – сказала Ирина. – Я немного на бульваре посижу. Приду в себя, а то неприятно, когда голова кружится.

      – Я подожду, – сказал он. – Если мешаю, то на другой скамейке. Здесь лучше одной не сидеть. – В его голосе прозвучали извиняющиеся интонации. – Наркоманов много. А им же удобнее сначала по голове стукнуть, а потом карманы осмотреть.

      Он был довольно высокий, но худощавый. И очки на тонкой переносице,