Последний воин Империи. Анна Гурова

воскликнула Адальберта, выступая вперед. – Ее не надо провоцировать! Натуру хищницы не изменишь! Если бы она не лежала в беспамятстве, я бы доказала тебе, почтенный Дунгал…

      – Простите, госпожа, но в том, что случилось, есть и ваша вина. Я расспрашивал ваших людей…

      – Ах, расспрашивал… Точнее сказать – разнюхивал!

      Губы мага скривились в холодной усмешке.

      – Вы меня в чем-то обвиняете?

      – Матушка, спокойнее, – предостерегающе произнес Робур.

      Адальберта приготовилась было сказать нечто ядовитое, но ее перебил смуглый вагар:

      – Бессмысленный спор! Допустим, виноватым буду я – ведь это была моя идея привезти ее в Аркис. И хватит об этом. Мы собрались сейчас не для того, чтобы сводить счеты, а чтобы решить, что делать с ней.

      Все повернулись к Инги. Она на всякий случай затаила дыхание и прикинулась спящей.

      – Она появилась в этом замке пятимесячным младенцем, а теперь я вижу почти взрослую девушку. И прости, Робур, но, если бы ее воспитывали ее собственные родичи, разницы бы я не заметил. Надо признать, вы не смогли с ней справиться.

      – В таком случае, зачем тебе понадобилось вытягивать ее с того света? – желчно спросил Робур. – Если бы девчонка умерла, все бы решилось само собой…

      – Между прочим, девчонка не спит и слушает тебя. С добрым утром, Инги.

      Инги перестала прикидываться спящей и взглянула на говорящего. Смуглый вагар тоже смотрел на нее и улыбался. Всё его открытое лицо выражало приязнь. Но взгляд был, как у охотника. Без злобы, без гнева – чуткое, напряженное ожидание.

      «Почему этот симпатичный вагар так на меня смотрит?» – невольно удивилась Инги.

      А тому вспомнилось не столь уж далекое, особенно по меркам вагаров, прошлое – конгская война. И раненая соххоггоя в лазарете, которая подманивала к себе воина, притворяясь спящей, – чтобы голыми руками убить его…

      – Ты кто? – спросила Инги, высовываясь из-под одеяла.

      – Меня зовут Биорк.

      – Ты вагар?

      Его улыбка стала насмешливой.

      – Ты в этом сомневаешься?

      – А почему ты черный?

      – В тех краях, откуда я прилетел, все белое сначала краснеет, а потом чернеет. Они так и зовутся – Черная Твердь…

      Тут его перебила Адальберта, давно уже порывавшаяся вставить слово:

      – Ах, так ты не спишь? Сейчас вы увидите своими глазами, почтенный Дунгал… Инги, ты раскаиваешься в том, что сделала с Линн?

      – Нет, – ответила Инги. – А я должна?

      – Вот видите?!

      Инги неожиданно обиделась.

      – В чем я не права? – запальчиво спросила она, приподнимаясь на локте в постели. – Госпожа бабушка наказывает меня, когда я веду себя неправильно. Вот и я так же наказала Линн! Она заслужила кару, уж поверьте! Вы знаете, что она мне сказала?!

      – Замолчи, мерзавка! Нельзя калечить людей из прихоти! Разве ты не понимаешь, что из-за вашей детской пустой ссоры она теперь изуродована на всю жизнь, и ее никто