Бывает всё на свете хорошо. Геннадий Шпаликов

катере ездят все лето

      спасатели в желтых жилетах,

      спасатели душ неразумных,

      раздетых и даже разутых.

      Татарово, я не ревную

      ту лодку мою надувную,

      то лето, ту осень, те годы,

      те баржи и те пароходы.

      Татарово, я не ревную

      погоду твою проливную

      и даже осенние пляжи,

      любимые мною пейзажи.

      «Все неслышней и все бестолковей…»

      Все неслышней и все бестолковей

      Дни мои потянулись теперь.

      Успокойся, а я-то спокоен,

      Не пристану к тебе, как репей.

      Не по мне эта мертвая хватка,

      Интересно, а что же по мне?

      Что, московская ленинградка,

      Посоветуешь поумней?

      Забываю тебя, забываю,

      Неохота тебя забывать,

      И окно к тебе забиваю,

      А не надо бы забивать.

      Все давно происходит помимо,

      Неужели и вправду тогда

      Чередой ежедневных поминок

      Оборачиваются года?

      «Вчерашний день погас…»

      Вчерашний день погас,

      А нынешний не начат,

      И утро, без прикрас,

      Актрисою заплачет.

      Без грима, нагишом

      Приходит утром утро,

      А далее – в мешок —

      Забот, зевот… И мудро,

      Что утро настает

      И день не обозначен,

      И ты небрит и мрачен.

      Светлеет. День не начат,

      Но он пешком идет.

      «Далеко ли, близко…»

      Далеко ли, близко

      Прежние года,

      Девичьи записки,

      Снов белиберда.

      Что-то мне не спится,

      Одному в ночи —

      Пьяных-то в столице!

      Даром, москвичи.

      Мысли торопливо

      Мечутся вразброд:

      Чьи-то очи… Ива…

      Пьяненький народ.

      Все перемешалось,

      В голове туман…

      Может, выпил малость?

      Нет, совсем не пьян.

      Темень впропалую,

      Не видать ни зги.

      Хочешь, поцелую —

      Только помоги.

      Помоги мне верный

      Выбрать в ночи путь,

      Доберусь, наверное,

      Это как-нибудь.

      Мысли торопливо

      Сжал – не закричи!

      Чьи-то очи… Ива…

      Жуть в глухой ночи.

21 июля 1954

      Геночка

      Москва, июль печет в разгаре,

      Жар, как рубашка, к зданиям прилип.

      Я у фонтана, на Тверском бульваре

      Сижу под жидковатой тенью лип.

      Девчонки рядом с малышом крикливым,

      Малыш ревет, затаскан по рукам,

      А девочки довольны и счастливы

      Столь благодатной ролью юных мам.

      И, вытирая слезы с мокрой рожи,

      Дают ему игрушки и мячи:

      «Ну, Геночка, ну перестань, хороший,

      Одну минутку, милый, помолчи».

      Ты помолчи, девчонки будут рады,

      Им не узнать, что, радостью залит,

      Твой тезка на скамейке рядом

      С