Снайпер. Владимир Поселягин

не поднимали. Тем более с прорывом русских не обращали внимания на пролёт неизвестного самолёта. Уничтожил я шесть аэродромов. Трофеем я брал в основном продовольствие и боеприпасы к тому оружию, что у меня было, бомбы для самолётов, ну и немного пополнил запасы техники. Немцы с утра начали из Крыма засылать бомбардировщиков, но до полуострова у меня руки пока не дошли, я здесь румын гоняю, тылы их уничтожаю.

      Я катил по дорогам на своей тройке и если замечал какую часть, стоявшую или отходящую – а румыны уже побежали, – то доставал миномёты и плотным огнём рассеивал часть. Потом доставал десять БТ-7 и, нагоняя, уничтожал всех окончательно. Румын в плен я не брал. Пока я в тылу работал, такого насмотрелся, что они творили… Нет, никакого плена и жалости, только уничтожение. Да и вообще я решил в Румынии побывать, нужно показать, что такое месть от русских.

      Я шуровал на дорогах до обеда, а когда меня попыталось атаковать звено Илов, я понял, что пора закругляться, а то, на самом деле, так и свои достать могут. Убрал всё по хранилищам, укатил на мотоцикле подальше, поужинал и отправился до вечера на боковую. Убежище сделал с помощью магии земли, так что не найдут.

      Когда стемнело, я достал мессер – тут удобное поле для взлёта было – и, поднявшись в небо, направился в сторону границы Румынии. Здесь я сделал всё, что мог, наши в прорыв кидали все силы, и он развивался. Конечно, я не говорю, что в этом только моя заслуга, одна ко и глупо отрицать, что этот прорыв обошёлся нашим малой кровью, и благодарить за это как раз нужно меня. Ну а так как никого информировать я не собирался, то пусть это останется тайной.

      Полёт к границе Румынии занял у меня две ночи. Были причины. Летал я над автодорогами, или железной, и где видел мосты, совершал посадку и долбил по ним снарядами из тяжёлых гаубиц. Это чтобы поменьше резервов и припасов подкинуть успели. Поэтому пришлось сменить мессер на «шторьх». Зато двенадцать мостов, из которых семь автомобильных, были серьёзно повреждены или вообще разрушены.

      Потом я изучил места стоянок румынского флота, и он на меня не произвёл впечатления, ну совершенно никакого. Старьё времён Первой мировой войны, пусть и прошедшее модернизацию. Правда, один речной монитор Дунайской флотилии прихватил, «Бессарабия» назывался. Он один крупный у румын был. Запчастей побольше набрал, боеприпасов, если где на реке придётся бой вести. Авиация и танки мне привычнее и надёжнее будут, но запас карман не тянет.

      За три дня я облетел у румын порты и разные стоянки, и теперь с уверенностью можно сказать: флота у Румынии больше нет. Совсем. Утонул. Я даже гражданские лоханки в портах потопил артиллерийским огнём, не обращая внимания на флаги. Были и нейтралы. А нехрен в зону боевых действий лезть.

      И через семь дней после того, как я покинул свой дом в Адлере, на рассвете я сидел на башне БТ-7М, свесив ноги, и в бинокль изучал окраины Бухареста. Рядом стояло ещё девять бэтэшек и два химических танка на базе Т-26. Это была моя последняя акция перед отлётом