Екатерина Великая. Владычица Тавриды. София Волгина

ей драгоценный алмаз по случаю ее тезоименитства. Примирение состоялось, но прежней близости с ним не было, зачем же мучить ее своими дурными замечаниями? Слава Богу, на днях сей пронырливый граф Чесменский отбывает в Ливорно.

      Дабы снять напряжение, она написала записку своему любимцу касательно разговора с графом Орловым. Пусть оценит, на каковые беспокойства она испытывает из-за него.

      «Часто позабываю тебе сказать, что надобно и чего сбиралась говорить, ибо как увижу, ты весь смысл занимаешь, и для того пишу.

      А.Гр. у меня спрашивал сегодни, смеючись, сие: «Да или нет?» На что я ответствовала: «Об чем?» На что он сказал: «По материи любви?»

      Мой ответ был: «Я солгать не умею». Он паки вопрошал: «Да или нет?» Я сказала: «Да». Чего выслушав, расхохотался и молвил: «А видитеся в мыленке?» Я спросила: «Почему он сие думает?»

      «Потому, дескать, что дни с четыре в окошке огонь виден был попозже обыкновенного». Потом прибавил: «Видно было и вчерась, что условленность отнюдь не казать в людях согласия меж вами, и сие весьма хорошо».

      Молвь Панину, чтоб чрез третий руки уговорил ехать Васильчикова к водам. Мне от него душно, а у него грудь часто болит. А там куда-нибудь можно определить, где дела мало, посланником. Скучен и душен».

      Зато в тот день, в качестве награды за все неприятности, было получено прекрасное известие о доблестном победном сражении с Кубани. Получив сие известие, имевшем место третьего апреля, Потемкин потащил гонца в кабинет императрицы, неустанно повторяя: уж коли наши солдаты бьют врага, превосходящего в двадцать раз, то взять Царьград будет весьма легко! Представив государыне поручика Ржевского, он извел его своими вопросами, желая знать все подробности битвы у реки Калалах.

      – Сказываешь, Матвей Платов, двадцати лет? – вопрошал он поручика Андрея Ржевского.

      – Да, ваше Превосходительство, донской казак двадцати лет!

      – Я всегда сказывал: казаки еще та сила! – восхищался Потемкин. – Суметь разбить двадцать пять тысяч турок, а среди них свирепых черкесов, арапов, сказываешь и некрасовских казаков?

      – Так точно, ваше Превосходительство! Все они были объединены Девлет-Гиреем и Шабаз-Гирей-Солтаном.

      – Какова же была цель их? – приветливо обратилась к нему государыня.

      Поручик, развернувшись от Потемкина к ней, ответствовал четко и радостно:

      – Их целью, Ваше Величество, было вырезать всю охрану обоза Платова и с ним Ларионова.

      – Как же сей Платов сумел упредить нападение? – обратила свой вопрос Екатерина и Потемкину, и Ржевскому.

      – А вот, умел сей офицер Платов, – опередил Ржевского Потемкин, – внимать предостережению, не пропустил мимо ушей. Честь и хвала сему воину! – воскликнул он. – Расскажи, пожалуй, поручик, еще раз об том. Послушайте, государыня-матушка, – попросил императрицу Потемкин. Екатерина, кивнув, устремила глаза на молодого поручика.

      Ржевский, видный собой офицер, пышущий здоровьем, страшно волнуясь перед ней, стоя навытяжку, паки доложил:

      – В ночь перед атакой к Матвею