Матросы. Аркадий Первенцев

груз!

      Стройка питалась с колес. Автотранспорта не хватало. Каменоломни зашивались. Павлик Картинкин, типичное дитя приморского юга, разукрашенный наколками, как папуас, старательно обслуживал передовую бригаду. Иногда и его незрелое имя попадало на страницы газеты, что возбуждало в Картинкине наивное тщеславие и заставляло без устали и с азартом крутиться на своей старенькой трехтонке.

      Раздраженный разговором с братом, Иван Хариохин наклонился, разглядывая паренька в полосатой тельняшке, задравшего вверх голову, чубатую, как у донского казака.

      – Маримана из себя разыгрываешь, Картинка! Опять опоздал.

      – Не виноват, любимец славы! – ответил Павлик, дурашливо раскланиваясь. – Можете проверить по селектору.

      – А кто виноват?

      – Общая организация!

      Хариохин отмахнулся от пустого разговора.

      Снизу слышался звонкий голос Павлика:

      – Ценный товарищ, чем вы недовольны? Доложите товарищу Чумакову, пусть внесет предложение протянуть транспортер прямо к штольням. Я не останусь без работы. Меня заберет флот! Здравствуйте, Аннушка! Привет мыслителю! – Картинкин обращался к Гавриле Ивановичу.

      После отъезда Картинкина сразу стало тихо. Быстро пошел в ход доставленный им свеженапиленный бледно-лимонный инкерман.

      Со стороны константиновской батареи доносились глухие звуки взрывов. Там разделывали на лом скелеты затонувших кораблей. Сверкая медной трубой, прошел к причалам паровой линкоровский катер, его называли «самовар» и всегда любовались им, как старинной гравюрой.

      Поглядывая на это музейное суденышко, осколок старого флота, на помостях говорили о технических новшествах, вспоминали ушедших в небытие козаносов, разбирали преимущества башенных кранов и контейнеров, забегали мыслями вперед, представляя себе будущее строительной техники. Зачинщиком подобных бесед неизменно выступал Чумаков.

      – Ты своим беспокойным умом во все проникаешь, Гаврила Иванович, проникаешь, как кислород. Ответь, придет такая пора, когда вместо нашего брата, устающего, потеющего, требующего пищу и питье, можно будет приспособить бездушный автомат?

      Хариохин подмигнул Аннушке и ждал ответа с доброй улыбкой, бродившей по его красивому мужественному лицу.

      – Со временем можно будет, – подумав, ответил Чумаков. – Пошел же в ход сборный железобетон. Уже на многих стройках не кладут стены, а монтируют.

      – И исчезнет слово «строитель»?

      – Слово не исчезнет. Монтажник тоже строитель. – Гаврила Иванович выпил из бидона теплой воды, огладил усы.

      – Я тоже так думаю, – согласился Хариохин, – «строитель» – самое высокое слово. Без него просто-напросто не обойдешься, его ничем не заменишь. Возьми, к примеру: как скажешь иначе – «строители коммунизма»? Высокое слово!

      Застопорилось с подачей раствора. Хариохин очистил весь лоток, стукнул о днище кельмой, выругался.

      – Зачем же так, Ваня? – упрекнул его Гаврила Иванович. –