Латая старые шрамы. Ольга Кандела

эта, пожалуй, была уютной. Мягкие диваны, обитые темной матовой кожей, шерстяной ковер с причудливым цветочным орнаментом, дупло камина, нутро которого уже успел осветить робкий огонек. Правда вот, решетка не чищена. И сажа на полу. Рейнар заступил в нее сапогом и разнес по паркету. Потом, спохватившись, бросил под ноги всю ту же газету, ругнулся себе под нос и тщательно вытер подошву.

      – Проклятье! Вы уж извините… Тут слегка не убрано.

      Мужчина скомкал газету и швырнул ее в огонь, подхватил с пола носки и принялся собирать какие-то мелочи с низкого столика. Кажется, там обретался недоеденный сэндвич и пара немытых кружек. Хорошо хоть не бутылок. Вся посуда не поместилась в руках, и капитан плюнул на это дело.

      Да, мужское жилище чистотой и опрятностью никогда не отличалось. Особенно если в доме нет постоянной прислуги.

      – Вы один живете? – сам собой сорвался вопрос, а взгляд скользнул по запылившимся плафонам ламп, по высокому торшеру, вставшему между кресел. И кожа на одном из этих кресел стерта. Лишь на одном, а значит…

      – Да, – подтвердил мою догадку мужчина.

      Неудивительно… Вот только этот дом слишком велик для одного. Интересно, это вообще его особняк? Хозяин бы за жилищем следил, а тут… Впрочем, возможно, у него просто не хватает времени или средств. Кто знает?

      При внимательном рассмотрении в ковре обнаружились редкие проплешины, а на стенах – следы прежде висевших картин: обои слегка выцвели, а там, где были рамки, они по-прежнему яркие.

      – А куда делись картины? – не знаю, зачем, спросила я. Наверное, просто устала стоять в тишине и безмолвно наблюдать, как ингирвайзер тщетно пытается навести порядок в собственном жилище.

      – Сняли, – неохотно ответил Фрей. – Там были портреты… старых хозяев.

      Значит, все-таки не его… По крайней мере, был. И, честно говоря, я и думать боюсь, каким образом или за какие заслуги ему этот дом достался. Глядя на его раны, предположения возникают не самые приятные.

      – Почему вы не повесите новые? – спросила дружелюбно, пытаясь отвлечься от неуместных ассоциаций.

      – У меня нет родственников. А собственное лицо не столь привлекательно, чтобы развешивать его по стенам!

      О, вот тут я с ним полностью согласна. И, как погляжу, господин ингирвайзер не склонен к самообману. Это радует. А вот то, что запустил все так… стыдно должно быть, право слово. Хотя его, похоже, все устраивает. И кто я такая, чтобы лезть?

      Ох, мы только-только пришли, а я уже хочу отсюда сбежать…

      – Пойдемте, я покажу вашу комнату, – вторгся в мои мысли сухой мужской голос, и я обрадовалась возможности отвлечься.

      Остальной дом, как оказалось, находился в еще более неприглядном состоянии, чем гостиная. И чем дальше, тем все сильнее навевал скуку. Устаревший рисунок на стенах, ковры, лишенные яркости цветов, затертые перила… Сколько рук коснулось их за все время? И комната, которая должна стать моей. Затхлая, пыльная, кажется, сюда сто лет никто не заглядывал.

      Рейнар