Видок. Неживая легенда. Григорий Шаргородский

Боря.

      – Скорее всего, это последствия опьянения, но вы все же завтра с утра загляните ко мне. Дополнительно я исследую предоставленный биоматериал и поставлю вас всех в известность, если найду что-то опасное.

      Парни хором облегченно выдохнули, и на их лицах тут же отразилось жгучее желание сбежать из больницы как можно дальше. И я их прекрасно понимал.

      – Простите нас за бесцеремонное вторжение, – за всех извинился я, – мы, наверное, пойдем.

      – Да-да, – отмахнулся доктор, внимательно осматривая лежавшее на столе щупальце, но тут же встрепенулся: – Игнат Дормидонтович, не могли бы вы немного задержаться?

      – Конечно, – ответил я, не испытывая ни малейшего желания.

      – Мы будем в «Старом охотнике», – шепнул Дава и ободряюще хлопнул ладонью меня по плечу.

      – Присаживайтесь, Игнат Дормидонтович, – дождавшись ухода моих друзей, предложил доктор. – Хотите чаю с бутербродами? У Ванды они диво как хорошо получаются.

      Я, сглотнув собравшийся у горла ком, демонстративно покосился на щупальце.

      – Не думал, что после всех пережитых приключений вы сумеете сохранить брезгливость, – удивился доктор моей чувствительности.

      – Ян Нигульсович, – с показным возмущением воскликнул я, – и чем же таким, по вашему мнению, мне пришлось заниматься? Не по помойкам же я шастал.

      – Ну, крови за вами было много, и не только живой.

      Мне даже стало интересно, что именно о моих приключениях слышал главный топинский доктор. Правду я ему точно не расскажу, да и прав на то не имею. Впрочем, мои истории из прошлого его не интересовали, а послушать он хотел о настоящем:

      – Расскажите, как выглядел бывший хозяин сего щупальца.

      – Вы думаете, я его там особо рассматривал? – проворчал я, но все же принялся рассказывать.

      Выслушав меня, доктор задумчиво обхватил свою куцую бородку.

      – Скорее всего, это изменившийся под воздействием энергетических эманаций октопус.

      Это слово мне было знакомо.

      – Осьминог?! Вы серьезно? В Сибири, да еще в пресном водоеме?

      Насколько я слышал, в пресной воде эти существа точно не живут.

      – Игнат Дормидонтович, – по-доброму улыбнулся доктор, – вы уже год пребываете в Топинске и еще чему-то удивляетесь? Скорее всего, это не, так сказать, октопус вульгарис, а нечто другое, но все равно огромное вам спасибо за подарок. Он станет жемчужиной моей диссертации о живом мире Стылой Топи!

      После этого заявления доктор задвинул речь на полчаса о своей научной работе. Не скажу, что было так уж скучно, – я узнал много нового, но из всего сказанного сделал лишь один жизненно важный вывод. Ну ее на фиг, эту Топь с ее уникальностью! Если появился чисто морской моллюск, то всплыть там может все что угодно – от какого-нибудь динозавра до инопланетянина. Так что за околицу Топинска в сторону болот я больше не ходок.

      После беседы с доктором я заскочил к себе в бывшую пожарную каланчу и был встречен своей личной нечистью, которая, в отличие