Опасный танец втроем. Дарья Кожевникова

возрасте не стоит забывать про здоровье, – поддакнул Назар.

      – Ну, Назарчик, – босс снисходительно усмехнулся, откидываясь на спинку стула, – ты-то себя со мной не сравнивай. Я буду лет на двадцать постарше тебя. Да и ходки мои тоже оказали свое влияние на общее самочувствие.

      – Да и мне ведь тоже, Никифор Львович, однажды пришлось…

      Назар? Сидел? Тут Маше в кои-то веки стала интересна их беседа. Но как назло, именно в этот момент за столом решили сделать очередной заказ, так что продолжение этой истории Маше узнать было не суждено. В своей официальной биографии, насколько было известно Маше, Лучезаров никогда не упоминал о факте отсидки. Скрывал сей отрезок жизни от широких масс? Или на самом деле ничего такого не было, и он просто сейчас рисуется перед боссом? Вот и поди угадай теперь! Потому что когда Маша принесла поднос с заказанными блюдами, за столом, разумеется, говорили уже совсем о другом. Потом Назар и вовсе вернулся на сцену. С течением времени веселье в зале набирало обороты. Несколько пар, покинув свои места за столом, теперь танцевали. За одним столиком голоса становились все громче, выходя за общие шумовые пределы – там о чем-то спорили. За другим жеманно взвизгнула какая-то девица – не иначе как ущипнули. Маша на ее месте не стала бы визжать, а с ходу залепила бы наглецу оплеуху. Но она и в такой компании, как эта, не стала бы гулять. В соответствии с меняющейся обстановкой в зале поменяли освещение: пригасили огромные верхние люстры из бронзы и хрусталя, зато добавили подсветку, не с лепного куполообразного потолка, а удачно скрытую в рельефе стен. Давно вернувшийся на сцену Лучезаров в очередной раз оставил микрофон, снова ушел на передышку. На этот раз – за кулисы, поскольку босс его к себе больше не приглашал. В зале заработали кондиционеры, предотвращая появление духоты. Маша специально прошла с очередным подносом так, чтобы ощутить на себе веяние свежего ветерка. Он бодрил, прогоняя испарину на теле. А главное, сулил скорую свободу: кондиционеры в их зале с высоченными потолками в это время года включали не раньше середины вечера, так что можно уже было тешить себя тем, что осталось продержаться не больше половины рабочей смены. А потом – снова такси, душ и пуховое одеяло. И чудесное осознание того, что ты принадлежишь сама себе и можешь делать то, что ты хочешь, а не выполнять служебные обязанности. Это было великолепно! Но до этого счастья еще нужно было дожить. Об этом Маше напомнила чья-то мелькнувшая в воздухе завешенная золотом волосатая лапа, в пьяном запале то ли попытавшаяся ее ухватить, то ли хлопнуть по ягодице. Маша, как всегда, виртуозно этого избежала, но больше не позволила себе расслабляться даже мысленно – в этой дичающей на глазах компании нужно было сохранять бдительность, словно в первобытном лесу. А ходить ей приходилось много – босс обычно соблюдал умеренность в еде, но вот что касалось его подручных, то приходилось лишь удивляться, куда в них все влазит. Впрочем, может, оно было и к лучшему, что они плотно закусывали, потому что выпито в этот вечер тоже было