Туз в рукаве. Джеймс Хедли Чейз

за долгие месяцы она чувствовала себя молодой.

      Выбираясь из глубокого и тяжелого, вызванного таблетками сна, Хельга ощущала тревогу – наверняка проспала. Включив ночник на тумбочке, взглянула на часы: всего 6:50. Она с облегчением откинулась на подушку. Вчера, перед тем как лечь спать, она упаковала два чемодана и велела отнести их в машину. Теперь можно спокойно, не торопясь, одеться и посидеть за чашкой кофе, дожидаясь восьми.

      Вчера вечером, снова обедая в одиночестве, и потом в номере, уже в постели, ожидая, когда подействует снотворное, она перебирала в памяти все детали знакомства с Ларри Стивенсом.

      И когда она думала о том, что наделала, ей становилось стыдно. Она вела себя точь-в-точь как пожилые американки, попавшие за границу. Эти жуткие и жалкие женщины, пытающиеся завести поздний роман, доставали барменов, строили глазки швейцарам в лихорадочных поисках мужчины, который помог бы им скоротать часы одиночества, перед тем как автобус или поезд унесет их дальше продолжать бессмысленную и утомительную туристическую поездку.

      «Но чего мне стыдиться? – спрашивала она себя. – Конечно, я вела себя довольно легкомысленно, но ведь не сделала ничего такого, чего бы могла стыдиться. Ведь я практически сделала доброе дело, – продолжала она уговаривать себя, впрочем не очень убедительно, – помогла этому мальчику, накормила и дала денег. Этой суммы должно хватить ему на какое-то время, продолжить путешествие, пока не кончатся деньги и он не повстречает еще одну одинокую и глупую американку… Долго искать ему не придется, – с горечью подумала она. – Мне нужен водитель. „Хотите поехать со мной?“ Да, это была ошибка, но, с другой стороны, что мне беспокоиться? – старалась утешить она себя. – Он взял у меня деньги… Так чего ради теперь ему ехать в Швейцарию с женщиной, которая по возрасту в матери годится?»

      Она начала вспоминать, как они сидели там, друг против друга в этом убогом ресторанчике, ели и как время от времени он посматривал на нее и на лице его расцветала теплая приветливая улыбка. «Интересно, каков он в постели?» – подумала она. При одной мысли об этом ее бросило в жар, тело стало слабым и податливым. Рассердившись на себя, она поднялась и подошла к окну. Раздвинув шторы, посмотрела на Рейн. Маленький паром, битком набитый рабочими, отчаливал от противоположного берега, его огоньки отражались в свинцовой, холодной даже на вид воде. Шел снег, он уже покрыл шпили церквей и крыши фабрик за рекой.

      «Да, дорога будет нелегкая, – подумала она. – Особенно по этому автобану, до Базеля… А потом Цюрих с его сумасшедшим движением, подъем в горы до туннеля Бернардино и длинный и опасный спуск в Беллинцону». Она нахмурилась и пошла в ванную.

      Через сорок минут официант принес ей кофе. Она уже была одета. Норковое манто лежало наготове, перекинутое через спинку стула. Когда официант вышел, она надевала шляпу перед зеркалом, заодно проверяя, хорошо ли наложен макияж.

      Без трех минут восемь она раздавила сигарету в пепельнице, надела манто, бросила последний взгляд в зеркало, затем взяла сумочку и вышла из комнаты. Выйдя из лифта, бегло оглядела вестибюль.