Замыкающий (сборник). Валентина Сидоренко

и скажи – нету. Все. Выдохлась, мол, мать, – отрубила она и отвернулась к окну, утирая слезы фартуком.

      Парень надел шапку и вышел.

      «Тоже ходят, – обиженно подумала она на него, – стыдно сказать, на чем экономлю, молоко раз в неделю покупаю. Юлька вон дойная. Ей каждый день не только молоко, сливки надо, – ожесточенно думала она, залезая в свой тайник в шкафчике, – тоже мое дитя, кровное». Парня она догнала уже за оградой. Сунула в его глубокую ладонь две двадцатипятерки.

      – Ты ему, гляди, не передай, что я тут болтала, – строго сказала она парню. – Придет, сама все скажу. – Она еще долго смотрела вслед чужому, ходульно ступающему по снегу…

      Заходя в избу, она быстро прихлопнула дверь, чтобы не входил холодный воздух, и увидела Семена. Долговязый, согнутый, он заглядывал в кастрюли, почесывая костлявой пятерней тощий голый бок.

      – Проспался, – недовольно бросила Наталья.

      – Ты, мать, что-то давно лепешек не пекла.

      – Я вам напеку скоро. И напеку, и настряпаю. Вот сойду в могилу. – Наталья всхлипнула. – Скоро уж вгоните…

      – Чего опять стряслось?

      – А ничего. Что меня спрашивать. Ты – отец, сам должен знать!

      – Ну, разошлась, – примиряюще протянул Семен и, зевая, отошел от печи. Он еще хотел что-то сказать, но в это время в широко распахнутую дверь с Витенькой на руках осторожно вошла Юлька и, вытирая о половичок ноги, сердито начала:

      – Я говорила вам, вчера надо было идти. А сейчас они не принимают перед праздником.

      Наталья злобно грохнула кастрюлей.

      – Зря только ходила, – капризно, словно виноваты родители, протянула Юлька. Потом за ней в дверь въехала коляска, ее катил Сергей. Он снял шапку, поставил толстый кожаный портфель на пол, спокойно поздоровался.

      – Каждый день повадился, – неожиданно брякнула Наталья, – и в будни… будто дома работы нет.

      – И в праздник приду, – раздеваясь, равнодушно ответил Сергей. – Как живете-то?

      – Отсюда не выводишься, а как живем, не знаешь, – не останавливалась мать. – Лучше-то не живем.

      Сергей, старший ее, первенец, похож на отца. Как все мальчики в доме, он белобрысый и рослый. Мать помнит, что у него, как и у Семена, всегда холодные острые пальцы.

      – Лида-то здорова? – с подвохом спросила Наталья.

      – Здорова, мать, – хорошо понял ее сын. – Молода, здорова. Привет шлет тебе. Вопросов нет?

      – Что ж ты ее с собой не берешь! Ей, поди, обидно?

      Сергей нехотя поморщился, не желая больше говорить об этом, и перевел разговор на другую тему:

      – Карапуз-то ваш как?

      – А чего ему сделается? Юльке вон делать нечего, так она прет его по больницам. Мучает мальчишечку только. Простудит, тогда повоет. Не спит, видишь ли. Да ему и положено не спать. Он же не такой, как Семен, тот сутки дрыхнет, а мальчонка разве сможет всю ночь? Он же нежный, слабенький. Смотрела бы я, как вы спите, да не спите. Только бы по больницам таскала. Одна забота.

      – Большого вреда не принесет, – холодно поддержал Сергей сестру и забарабанил