Маленькая рыбка. История моей жизни. Лиза Бреннан-Джобс

в пустую комнату, сразу против лестницы на второй этаж.

      Посреди комнаты на полу лицом к двери сидела, скрестив ноги, Энн. Она была голая по пояс, цветистый платок покрывал ее бедра и ноги. Ее муж Мэтью, полностью одетый, стоял у противоположной стены спиной к нам, лицом к двум расположенным поблизости друг от друга окнам. Ада встала рядом с матерью, повернувшись ко мне.

      – Ты пробовала сосать грудь? – спросила Ада напористым, жизнерадостным тоном, какого я никогда до этого не замечала – будто вся сцена была частью какого-то спектакля.

      – Аде нравится, – отозвался с противоположной стороны комнаты Мэтью. – Ты тоже должна попробовать.

      Я оглядела их всех, не шелохнувшись.

      – Нет, спасибо, – ответила я.

      – Это же здорово. Я все время это делаю, – сказала Ада все тем же приторным голосом, вспоминать который потом было неприятнее всего: как изменилась моя подружка, стала искусственной, механической, предала меня. Рука Энн лежала у нее на спине.

      – Нет, спасибо, – повторила я, – не хочется.

      Но я чувствовала, как в воздухе нарастает напряжение, точно перед грозой.

      – Покажи ей, – велела Энн, и, к моему удивлению, Ада опустилась, положила голову на колени матери и стала сосать ее грудь.

      Мэтью подошел ближе и остановился за спиной у Энн.

      – Попробуй. Тебе понравится, – сказал он. – Разочек.

      Ада перестала сосать и села на колени рядом с матерью.

      – Обожаю, – сказала она. – Так здорово.

      Тогда я поняла, что меня не выпустят, пока я не попробую грудь Энн. Хотя бы недолго. Это был унизительный момент, и я рада была, что меня никто не видит.

      – Хорошо, – сказала я и скрючилась, положив голову Энн на колени, как до этого Ада.

      Никакого молока не было; кожа была влажной, немного холоднее моего рта, безвкусной. И несоленой. Я не знала, когда уже можно перестать. Закончи я слишком быстро, возможно, меня заставили бы начать заново. Я закрыла глаза. Тысяча один, тысяча два, тысяча три, тысяча четыре, пять…

      – Спасибо. Было здорово, – сказала я, поднимаясь.

      – Эллены заставили меня сосать грудь Энн, – рассказала я маме несколько недель спустя. Долго не могла решиться. С тех пор мы уже бывали у них однажды, и я боялась, что если и дальше буду тянуть с признанием, в конце концов снова окажусь с ними наедине. Мы только что сели в машину и отъезжали от дома, направляясь куда-то.

      – Сосать грудь?! – она застыла.

      – Мне пришлось.

      – Тебя заставили сосать грудь?!

      – Они не давали мне уйти.

      Я надеялась, что ей не будет стыдно за то, что я уступила.

      – Что? – завопила она, заглушила мотор и побежала обратно в дом. Я вылезла из машины и встала, ожидая, возле куста. Следующие несколько дней я время от времени слышала, как она разговаривает с кем-то по телефону. Часто со слезами. Позже, через несколько лет, она рассказала, что звонила отцу, но он не воспринял ситуацию всерьез и посоветовал не сообщать в полицию. Мама звонила и другим людям. Ее реакция и телефонные звонки означали – так я решила, –