Шепот волка. Вульф Дорн

и подслушать.

      – Ну и как он? – спросила Мелина.

      – Симон в порядке. Я позабочусь, чтобы с ним ничего не случилось.

      – Но ведь он лечился в психиатрической клинике…

      – Тилия говорит, что его врач очень им доволен. Конечно, малышу тяжело, потому что сейчас вокруг столько нового, а со всякого рода переменами он никогда не дружил. В детстве он сердился, когда родители переставляли мебель. И за столом все должны были сидеть в определенном порядке. Все непривычное ввергало его в панику. Ничего удивительного, что сейчас ему нелегко и приходится бороться с собой. Случившееся – большой удар для всех нас, а для него в особенности. Симон всегда цеплялся за родителей. Но ничего, он со всем справится.

      «Я не цеплялся за них! – раздраженно подумал Симон. – Я их любил. Больше, чем ты, Майк. А что касается мебели, старый порядок был практичнее, и в нем было больше симметрии. Но вас такое ведь никогда не интересовало».

      – Ты ему уже сообщил? – настороженно спросила Мелина.

      – Нет. Сегодня он первый день здесь. Это было бы для него слишком. А ты? Ты ему наконец-то сказала?

      Майк произнес это таким тоном, что слово «ему» прозвучало как ругательство.

      – Да, я с ним поговорила. – Мелина вздохнула. – Он, разумеется, дико разозлился. Надеюсь, он скоро смирится, что я живу своей собственной жизнью и что я с тобой.

      – Но ведь он против или что?

      Мелина снова вздохнула.

      – Ему придется смириться.

      Повисла пауза. Симон не отваживался пошевелиться и даже дышать старался беззвучно. Ни в коем случае эти двое не должны заметить, что сверху их разговор подслушивают. Наконец Майк сказал:

      – Пойдем в дом.

      Шаги по плитам, хлопок входной двери. Симон упал на кровать. Уставившись в потолок, он размышлял над тем, что сейчас услышал. Он знал, что его брату всегда было тяжело принять его непохожесть на других. Однако Майк был одним из немногих, с кем Симон мог говорить откровенно. И сейчас его очень беспокоило, что подразумевал старший брат. Что означала эта фраза: «Это было бы для него слишком»? Что недоговаривает Майк?

      13

      «Тебе ни за что не спастись! Никогда!» Этот глухой, злобный голос позади. Симон пополз еще быстрее. Все тело свело судорогой. Все болело и ныло. Носом шла кровь, а во рту ощущался отвратительный привкус ржавых гвоздей. Непрекращающийся рев сирены мучительно завывал в голове, болезненно участившийся пульс болью отдавался в висках. Казалось, мозг раздувается и раздувается – и вскоре череп лопнет.

      Еще сложнее было овладеть собой. Едва он попытался подняться и идти прямо, как все вокруг начинало вращаться вокруг него. Он терял равновесие, шатался, точно пьяный, и снова падал.

      «Я до тебя доберусь!»

      Снова этот злобный голос. Симон заторопился еще больше. Ему надо прочь отсюда. Ободранные ладони и колени саднят. Они горели огнем, когда он в панике полз по асфальту. Прочь отсюда! Прочь отсюда! Прочь отсюда! Потому что позади бушевал настоящий пожар. Он чувствовал его