Большая книга хирурга. Федор Углов

ее сделать, – не будет ли это неслыханной дерзостью или даже наглостью с моей стороны?!

      Этими сомнениями я тоже поделился с Ниной Даниловной. Она успокоила, заметив, что мы привыкли слышать от Николая Николаевича лишь строго объективные суждения, на первом плане у него всегда интересы больного. Учитель должен понять. Нужно сейчас же, не откладывая ни на час, пойти и нему домой…

      Квартира Николая Николаевича находилась в здании клиники. Он встретил нас в коридоре и спросил, не случилось ли чего… Ведь обычно мы старались не беспокоить его подобными вторжениями, позволяли себе это лишь при чрезвычайных обстоятельствах.

      – Николай Николаевич, – сказал я, – мы к вам из-за больного Алексеева… Почему бы не сделать ему ампутацию интерилио-абдоминалис? Ведь технически выполнить ее возможно!

      – Нет, папенька, не тот случай… Больной из-за непосильной травматичной нагрузки погибнет на столе от шока.

      – Но, Николай Николаевич, совсем не обязательно, что шок разовьется, – настаивал я. – Мы теперь научились его предупреждать, успешно боремся с ним при больших операциях в грудной клетке. Там ведь травматичность не меньшая, однако от шока в последнее время никто у нас почти не погибал…

      Учитель задумался, какое-то время все мы молчали. Наконец он сказал:

      – А кто же будет делать эту операцию? Ведь я же заявил, что отказываюсь…

      – Если, Николай Николаевич, доверите и поручите мне, я готов.

      Опять Николай Николаевич долго молчал, словно что-то взвешивал, проверял, и ответил так:

      – Хорошо. Я скажу больному, что отказываюсь от операции, а он как знает – согласится или нет!

      – Зачем же, Николай Николаевич, так говорить больному? – возразила Нина Даниловна. – Это его расстроит… Может, скажете ему как-нибудь так… неважно себя чувствую, поэтому за операцию не берусь, но ее сделает мой ученик, который вполне подготовлен к этому… Так, по-моему, будет лучше, Николай Николаевич!

      – Хорошо, – задумчиво проговорил он. – Я пойду поговорю с больным. Вы со мной не ходите.

      Он спустился вниз, тоже, наверно, не меньше часа провел у постели Алексеева, один на один с ним, а вернувшись, коротко объявил:

      – Больной согласен. Когда подготовитесь, скажете мне.

      И ушел к себе в кабинет.

      А я тут же поехал в Публичную библиотеку, выписал все книги и журналы на русском и английском языках, в которых предполагал хоть что-нибудь найти по методике предстоящей операции… И знакомство с литературой еще в большей степени подтвердило, какую нелегкую ответственную ношу я добровольно принял на себя. Сравнивая известные у нас данные с теми, что почерпнул в зарубежных изданиях, окончательно убедился: этот вопрос нигде не считается решенным, такие операции единичны и смертность при них высокая; в основном от шока. Поэтому, вчитываясь в описание техники этих операций, воссоздавая ее мысленно, старался открыть для себя те моменты в ней, которые прежде других