Логово змея. Борис Антонович Руденко

понимаю, – кивнул Ларик. – Когда делами башка забита, на другое не тянет… Ладно, давай еще один заход в сауну сделаем и поплаваем…

      Власов без особой охоты поднялся, но тут запиликал его сотовый.

      – Ты где? – мрачно спросил Радзин.

      – На переговорах… Я же говорил.

      – Давай быстро заканчивай – и ко мне!

      – Что-то случилось?

      – Что-то… Пропавший геолог объявился.

      – Где?

      – В… – грязно ругнулся Радзин. – Он звонил в Москву, своему приятелю из института. Сказал, что скоро приедет с серьезными новостями. Так и сказал: «С очень серьезными новостями». Понимаешь, чем это пахнет?

      – Шавров знает?

      – Шавров уже на пути в аэропорт. Это его брак, ему его и устранять. Но ты тоже обязан быть в курсе.

      – А кому звонил, известно? В смысле, имя и прочее…

      – Известно, все известно, тут будет отдельный разговор… Кстати, если Шавров там облажается, то здесь нам, возможно, потребуется помощь нашего нового компаньона. Ты меня понял?

      – Думаю, да, – неуверенно ответил Власов. – Вы хотите, чтобы я ввел его в курс?

      – Этого все равно не избежать… Нет, пока не нужно! Подождем. Короче, заканчивай там свою подмывку – и ко мне!

      Радзин отключился. Власов осторожно положил телефон на стол, посидел еще несколько секунд в неподвижности. Бросать все и мчаться к Радзину ему не хотелось. В конце концов, он тут вел разговоры с Лариком по приказанию Радзина. Да и попариться не мешало – они же именно за этим сюда пришли. Ничего, решил Дима, полчаса никакой роли не играют. Он плотнее обернул вокруг бедер махровую простыню и направился вслед за хозяином в сауну.

      В маленьком неприметном фургончике, стоявшем в переулке неподалеку от сауны, старший опер РУБОП Линник стянул с головы наушники.

      – Париться пошли, – сообщил он Алямову. – Дай закурить!

      – Кончай здесь дымить, Линник! – возмутился напарник. – И так не продохнешь.

      – Да я в окошечко.

      – Еще того лучше! Ты же демаскируешь нас, к черту.

      – Вредный ты какой, Боря, – сказал Линник. – Сразу видно, что татарин. Все равно сейчас будем закругляться.

      – Меня зовут Билял, – поправил Алямов. – Неужели запомнить не можешь? Триста лет мы вас учили-учили… Что там конкретно произошло?

      Алямов действительно был татарином, хотя по его внешности угадать это было непросто. Широкоплечий, узкобедрый, с пушистыми ресницами над темно-карими глазами он скорее напоминал индийского киноактера. В паспорте его имя значилось как Билял, но со школьных лет все вокруг звали его, переиначивая татарское имя на русский лад, просто Борисом. С Линником они работали и дружили семьями уже шесть лет; пикировка по поводу имен и национальностей была привычной, как утренняя чашка кофе.

      – Они разбегаться собираются, – объяснил Линник. – Молодому его шеф звонил. У него, то есть у шефа, как я понял, возникли какие-то проблемы.

      – Какие?

      – У нас «кнопки» на его радиотелефоне