Любовь в процентах. Елена Стриж

один, два, три, четыре, пять, шесть, семь, восемь, девять, десять. Мне что, все перечислять?

      – Ты убежала уже далековато, а назвала всего-то три цифры.

      – Не поняла, что значит три? – и, помолчав, осторожно и уже неуверенно сказала. – Десять.

      – Нет, не десять, а только три, а именно: один, пять и десять.

      Я задумалась, стараясь разложить в уме их по порядку, и тут я осознала простоту цифр. Наверное, он увидел на моем лице улыбку и тоже засмеялся.

      – Я тоже так думал, как и ты. У римлян мало цифр, вот к примеру: 1 (I), 5 (V), 10 (X), 50 (L), 100 (C), 500 (D), 1000 (M). И чтобы набрать 1995 год, они делали следующее. – Валерка присел и стал пальцем выводить символы в пыли. – Вот что получается: MDCCCCLXXXXV.

      – Что? – я была поражена тому, что такая простая цифра, а получилось ужасно непонятно.

      Стояла с открытым ртом. Вот это да, а я всегда думала, что это не так. Мы шли и смеялись над собой, над тем, что никогда не думали о таких простых вещах.

      – А теперь вспомни про арабские цифры.

      – Ну нет уж, я опять все напутаю, я не знаю…

      – Знаешь-знаешь, просто сомневаешься, так?

      – Да!

      – И все же попробуй.

      – Отстань, не буду, – я не хотела выглядеть неучем, хотя знала, что сейчас весь мир пользуется арабскими цифрами, но вдруг и здесь зарыта какая-то подковырка.

      – Ладно-ладно, но самое странное, что у арабов не было цифры ноль.

      – Не поняла? – захлопала я глазами. – Что значит, не было?

      – Просто не было и все. Все было от единицы до девяти, а вот нуля нет, это арабы ее позаимствовали у индусов. То есть, она пришла из Индии, а нам говорят, что это арабские.

      – Ничего себе.

      – Это, кстати, не так давно выяснилось. Ученые смогли прочитать финансовый отчет, в котором было сказано, что на определенном поле нельзя вырастить ни одной розы, то есть ноль роз.

      Потом он начал рассказывать про другие страны и народы, как они обходились без цифр вообще. Что у них не было письменности, но зато они смогли рассчитать продолжительность дня до сотых секунд. И одни из самых первых в мире поняли, что день – это не двадцать четыре часа, а намного меньше. И что есть лишние дни в году, и еще много чего такого, над чем я сама не задумывалась, потому что считала, что это само собой разумеющееся.

      Мне было интересно его слушать, наверное, потому, что он говорил о том, чего я не знала. Про то, как вычислялся горизонт, как делался цемент, как римляне с помощью акведуков поднимали воду вверх без всяких мельниц, а только давлением. Он много чего еще мне говорил.

      – А зачем ты с собой носишь все время фотоаппарат? – неожиданно для себя спросила я.

      – Ну… Даже не знаю, просто фотографирую.

      – И что тут фотографировать, коров да баранов.

      – Ну почему же. Вот утром бывают сильные туманы.

      Я передернулась от возможного холодного утра.

      – И ты в такую рань встаешь?

      – Ну не каждый день, а только когда хочется, а так…

      Я перебила его.

      – Зачем тебе это надо?

      – А ты