Правило русского спецназа. Андрей Николаев

все, – он по натуре был нетороплив, но, как ни странно, успевал следить за всем: проверять продукты, проводить обследование экипажа, следить за сменой дыхательных и биозащитных фильтров в скафандрах. За что Небогатов его и ценил.

      – Ничего серьезного, Кирилл Владимирович. – Вайнштейн и Небогатов знали друг друга не один год, и медик мог себе позволить обращаться к капитану первого ранга по имени-отчеству. – Два перелома рук, ребра, ссадины, ушибы. В основном в двигательном отсеке.

      – Ну это понятно, – кивнул Небогатов. – Григорий Петрович, теперь вы. Что скажете о состоянии двигателей и энергетической установки? Только без этих ваших терминов.

      Трегубов поднялся с места, обвел всех из-под нахмуренных бровей суровым взглядом, задержавшись на Краснове, и, по привычке шмыгнув носом, приступил к докладу:

      – Реактор в порядке, но в установке первичного нагнетания произошли смещения по осям «z», «j», «r» и «w». Если добавить микротрещины в малой камере…

      Офицеры потупились, скрывая улыбки. «Дед» все-таки сел на любимого конька – о двигателях и энергетической установке эсминца он мог говорить даже сам с собой в отсутствие слушателей и понятными исключительно ему одному словами.

      Небогатов значительно кашлянул, и Трегубов осекся, непонимающе взглянул на него, потом просветлел лицом.

      – Вот я и говорю: двигатели в порядке, но энергетическая установка может выдать едва половину мощности без угрозы неуправляемой реакции. Следовательно, потеря пятидесяти процентов тяги, силового поля и поля отражения. Если вас устроят пятьдесят процентов скорости…

      – Ни в коей мере не устроят, – отрезал Небогатов.

      – Тогда не знаю, что и делать…

      – Паруса ставь, – подсказал Краснов.

      – Господин старший лейтенант! – повысил голос Небогатов. – Рекомендую оставить шутки до более подходящего случая. Продолжайте, Григорий Петрович.

      – Ну-у… В принципе ремонт пустячный, господин капитан первого ранга, и в условиях дока займет не более трех-четырех суток.

      – Док исключается. Что мы можем сделать сейчас, не заходя в порт?

      Трегубов моргнул раз-другой и беспомощно развел руками:

      – Э-э… мало что. Видите ли, какое дело, придется снимать…

      Небогатов прервал его движением руки, потер подбородок, будто проверяя, хорошо ли выбрит, и, поднявшись, двинулся вдоль стола.

      Полубой, с комфортом устроившись в углу кают-компании, лениво наблюдал за ним. Эти посиделки в кают-компании казались ему бессмысленными – решать должен командир. То ли дело в морской пехоте! Там, пока будешь созывать совет да выслушивать всех, кто пожелает высказаться, мигом голову снимут и в футбол ею сыграют.

      В задумчивости обойдя стол по кругу, Небогатов вернулся к своему месту, но присаживаться не стал.

      – Положение серьезное, господа. Мы не могли игнорировать просьбу о помощи с терпящего бедствие судна, однако я должен был предвидеть подобный оборот событий. Подумаем, что мы можем