Первопроходец. Бомж с планеты Земля. Валерий Большаков

докатился почти до МКАД и свернул куда-то на боковую ветку вползая с ленивым перестуком в промзону. Было темно, из ночной черноты выплывали приземистые сооружения, огромные ржавые емкости, трубы, решетчатые мачты с давно погасшими прожекторами, а потом яркий свет фонарей вычленил из темноты здоровенный ангар, метров пятидесяти в длину. Вот как раз в огромные двери этого ангара и вкатывал тепловоз.

      Когда наш вагон оказался внутри, стук колес усилился за счет эха, а сверху упал неяркий свет ламп. Ангар был почти пуст, лишь небольшая группа людей стояла в отдалении, встречая поезд. Четверо или пятеро.

      Все они были одеты очень хорошо, даже так – богато. Их холеные лица были оживлены, четверка или пятерка – нет, именно четверка – переговаривалась друг с другом или затягивалась дымом сигарет.

      Состав еле полз, редко постукивая колесами. Вот мимо проплыла массивная рама еще одних ворот, испещренная будто барельефами или глубоко вдавленными узорами, и поезд вкатился… в ясный день.

      – Что за хрень? – выдохнул я, жмурясь.

      Колеса по-прежнему стучали, озвучивая стыки, вот только рельсы были проложены не по бетонному полу ангара, а по обычной насыпи. А дальше не затоптанными пятнами зеленела травка-муравка, тянулся ряд высоких столбов, между которыми была натянута колючая проволока, а поверху вилась «егоза». За колючкой проглядывали приземистые корпуса каких-то зданий явно промышленного вида, серебрились гигантские нефтехранилища, вились пучки труб, а еще дальше зеленел лес и синели горы… Да куда ж нас занесло?!

      Все было настолько невероятно, что реальность «плыла». Я готовился к полицейскому беспределу, к чистке Подмосковья от нищебродов, чтоб не портили демократические завоевания, да к чему угодно, но только не к сказке, не к чуду!

      Как это могло быть, чтобы из ночи в день, из зимы в теплынь, из «Замкадья» – к горам?

      Я был собран, дабы встретить опасность, дабы успеть защитить Маринку, а тут такое! Да я просто завис – или, выражаясь в стиле Кириллыча, испытал когнитивный диссонанс.

      Целую минуту я просидел, как в трансе, прежде чем встряхнулся и решительно рванул фанеру с окна. С третьего раза лист поддался, и яркий дневной свет хлынул в купе.

      Немая сцена.

      – Этого… не может быть, – еле выдавила Марина. – Под Москвой нет гор! И лес… откуда он тут – зеленый?

      – А солнце в пять утра? – фыркнул Кириллыч. – Три часа до рассвета – и здрасьте!

      Бомжи сбились в проходе напротив нашего окна и тоже делились впечатлениями.

      – Твою ж ма-ать… – проговорил Полторашка. – А я даже не заметил, как нас усыпили…

      – Чего нас? – не понял Серуня.

      – Усыпили, балда! А пока мы валялись в отключке, перевезли куда-то! Ну, не знаю… В Индию какую-нибудь!

      – Ага! – саркастически улыбнулся Удалов. – В Таиланд по бесплатной путевке! Чего б ты еще придумал!

      Выражения остальных, если нецензурщину заменить стыдливым телевизионным «бип-бип», сводились к одной, довольно витиеватой фразе: «Это ж… бип-бип… ну, ни… бип-бип… совсем они там… бип-бип-бип-бип!»

      Поезд, между тем, докатился до большого плаца,