Грехи отцов отпустят дети. Анна и Сергей Литвиновы

что вы! В Оксфорде я в свой выходной по тридцать-сорок километров, бывало, наматывал. Однажды сделал сотенку. Но там ведь и вся инфраструктура под «байсиклы» заточена. Огромное количество велотрасс, специально выделенные дорожки в городе, велосипедист на дороге всегда прав. Велопрокаты прекрасно развиты, бросай двухколесного друга где хочешь, можно активировать с мобильного телефона. На въезде в город знак: Оксфорд, сайклинг сити. А какая парковка для великов на станции! Огромная крытая площадь, вся железными конями уставлена.

      – Видела, – кивнула Фенечка.

      – Вы там учились?

      – Бог миловал!.. Приезжала на экскурсию, когда язык летом учила. Давно, еще в школе… Да, в Англии, конечно, хорошо. Только скажите, Евгений, почему вы так Россию не любите?

      – Кто вам сказал?

      – Да вы никогда с таким жаром, как об Англии, о нашей стране не отзывались.

      – Нет, что вы! Я очень Россию люблю. Не люблю только чванливых ее обитателей, которые всех напропалую учат жить по-своему.

      – Вы кого имеете в виду? – лукаво улыбаясь, осведомилась Фенечка.

      И надо же было такому случиться, что как раз в тот момент в усадьбу заехал Павел Петрович Кирсанов. Он направлялся с инспекцией в отдаленный район области. Путь пролегал мимо дома, время позволяло, и он решил заскочить, чтобы забрать позабытые документы и заодно пообедать домашней пищей.

      Чтобы не куролесить по усадьбе по подъездной дороге, он бросил машину у ворот и вошел на участок пешком, через калитку. Его внимание привлек оставленный кем-то у беседки велосипед. Он подошел ближе и остановился. Из беседки доносились голоса.

      Павел Петрович узнал их. Он замер. Заросли жасмина и сирени делали его невидимым для говорящих.

      – Есть тут некоторые павлины-типусы, от которых меня, право слово, подташнивает, – неопределенно заметил Евгений.

      – Вы моего деверя имеете в виду? Павла Петровича?

      – Хотя бы даже и его. На редкость противная особь. Индюк.

      – А у вас острый язычок. Вот интересно, а что вы думаете о его брате и моем муже, Николае Петровиче?

      – Ну, во-первых, он, насколько я понимаю, не муж вам? Вы пока не венчаны? Не расписаны?

      – Тогда скажите, что вы думаете о моем сожителе Николае Петровиче?

      – А что о нем думать? Простой и добрый барин. Слуга царю, отец солдатам.

      – А что вы в таком случае думаете обо мне? – лукаво смеясь, вопросила Фенечка. – Считаете небось расчетливой тварью, что захомутала старичка и теперь выходит за него ради денег?

      – Да что вы! Ни в коем разе! О вас я думаю так: любовь зла, полюбишь и козла.

      – Вы хотите тем самым сказать, что Николай Петрович меня любит? Или что я его? Кто из нас козел, короче?

      – Ну, уж никак не вы. Вы – милая юная козочка.

      – Вот как? Ну а вы? Вы-то любите хоть что-нибудь? Или кого-нибудь?

      – Никак нет-с!

      – А нашу соседку Елену Сергеевну Одинцову?

      – Я бы мог полюбить ее только затем, чтобы доставить неудовольствие вашему деверю, прекраснейшему Павлу Петровичу.

      – О!