Черные души праведников. Альбина Нури

и когда Соня ушла, Ивану Александровичу показалось, что часть его души ушла с нею вместе и теперь блуждает где-то. От этого жизнь стала казаться зыбкой и нереальной. Пугающе нестабильной.

      Места рядом с Иваном Александровичем заняла чернокожая семья: мужчина с мощным торсом, женщина с торчащими в разные стороны жесткими волосами-спиральками и малышка лет трех, которая казалась уменьшенной копией матери.

      Отец семейства долго запихивал вещи на полку. Яркая детская курточка не желала лежать как полагается и норовила свалиться, но на невозмутимом черном лице не было ни малейшего следа досады. Пристроив все вещи, мужчина уселся рядом с женой, которая держала на коленях дочку, и обратился к Ивану Александровичу по-английски:

      – Привет!

      «Сейчас он попросит уступить им место возле окна, – с тоской подумал Иван Александрович. – Придется объяснять, что я не могу лететь ни на каком другом месте, а он не поймет, потому что мой английский ужасен. Нужно будет звать стюардессу…»

      Он не успел додумать, как сосед договорил:

      – Вы не знаете, во сколько взлетаем?

      От облегчения Иван Александрович засуетился, заулыбался. Ответил, что через десять минут. Хотя вопрос был странный: на руке мужчины блестели часы с огромным циферблатом.

      По проходу прошла девушка в белом меховом пальто. Иван Александрович заметил ее еще в зале аэропорта. В облике девушки было что-то инопланетное, но вместе с тем – знакомое. Он понял почему: она была немного похожа на юную Соню. Девушка прошла дальше и пропала из виду.

      Забавно будет, если она тоже едет в «Плаву планину».

      Хотя чем тут забавляться… Слова «забавно» и «Плава планина» никак не могли стоять рядом в одном предложении. Иван Александрович до сих пор не мог поверить, что решился на эту поездку.

      Но останавливать его было некому. К тому же он знал, что не сможет не поехать. Иван Александрович долго ждал момента, когда ему нужно будет отправиться в этот путь, и когда время настало, смирился с неизбежным.

      Но смириться – не значит успокоиться. Каждая жилка в его теле дрожала, каждый нерв вопил: «Беги! Сойди с самолета и возвращайся назад!»

      Самолет медленно поплыл по взлетной полосе. Все, теперь уж ничего не изменить. Было много шансов не попасть на этот рейс, но Иван Александрович не воспользовался ни одним из них.

      Когда шасси оторвались от земли, он почувствовал, как заложило уши, к горлу подступила знакомая тошнота.

      – You okey? – участливо спросила чернокожая женщина, и Иван Александрович через силу улыбнулся.

      «Плава планина не отпустит меня, – подумал он. – Я лечу умирать. А в остальном все просто замечательно».

      Стюардесса, стоя в начале прохода, объясняла пассажирам, как надевать кислородные маски. Иван Александрович был, наверное, единственным человеком в самолете, который ничуть не боялся ни аварии, ни падения лайнера, ни разгерметизации салона – его страх был иного свойства. Если бы он поделился своими мыслями с кем-то, люди бы не поняли. Ни один нормальный человек