Стебелек и два листка. Владимир Михайлов

предметы, но искажающий их очертания. Что-то снилось, кажется… Он вспомнил и усмехнулся. Хорошо еще, что не приснился Кристалл, танцующий в обнимку с Умником. Ладно, это все не важно. Предстоит хороший день. За бортом, наверное, уже расцвел сад. В инкубаторе зреет Кристалл. Днем меньше осталось до старта.

      Он привел себя в порядок, действуя не медленно и не быстро, а так, как привык, в нормальном темпе. Надо бы позавтракать. Но нетерпение грызло. Отсюда, изнутри, увидеть то, что находилось сейчас – должно было находиться – в огороженном пространстве вокруг корабля, можно было только при помощи видеоэкранов. Способ вполне пригодный; однако хотелось иного: самому, своими глазами взглянуть, поверить, убедиться. При всей научной и технической обоснованности то, что он ожидал увидеть, должно было походить на чудо. А чудо нельзя разглядывать в объектив; только лицом к лицу.

      Юниор поинтересовался, что там за бортом, какая погода. Умник ответил незамедлительно и без тени удивления: чистый воздух, тепло, легкий ветер… Это почему-то особенно умилило разведчика: ветер, а? Легкий ветер, ничего себе! Но, человек осторожный и опытный, он повторил вопрос в более конкретной форме: разрешается ли выход без скафандра и дыхательного аппарата? Разрешение было дано немедленно, без малейшей заминки.

      Тогда он направился к люку. И усмехнулся, заметив, что не было на этот раз обычной откачки воздуха из тамбура, как не бывало ее во время стоянок на Земле: окружающая среда была вполне нормальной, пригодной для обитания человека… Внешние пластины люка тронулись, раздвигаясь, и в узкую щель ворвался запах, земной весенний запах, и порыв ветерка шевельнул волосы. Юниор переминался с ноги на ногу, с трудом удерживаясь от желания помочь медлительным пластинам, нажать плечом, подтолкнуть. И – кинулся вперед.

      Он остановился на смотровой. И смотрел. Сколько-то времени просто смотрел. Не думая, ни в чем не отдавая себе отчета. Смотрел, и все. Никогда не поверил бы раньше, если бы ему сказали, что такую сладкую боль можно ощущать от одного только взгляда на самые, казалось бы, простые вещи.

      Да, – он растроганно впитывал окружающее, – вот оно то, что нужно человеку. Как немного, оказывается… Покой снисходительных сосен. Легкое шевеление длинных березовых кос. Мерцание листвы на серых осинах. Густая трава с частыми крапинами цветов, простых полевых цветов. Вот что нужно, остальное – муть и выдумка. И наплевать, что они не выросли сами, что все создано по матрицам на атомном уровне, за несколько часов воплощено хитроумнейшей, придуманной и выполненной человеком техникой; не важно, что они уже – продукт второй степени или, как говорил об этом Георг – продукт продукта; все равно. Это метафизика. Но вот же – стоят они, и покачиваются, и бросают тень; пусть светило тоже искусственное, но тень-то настоящая, и тепло – тоже, и тонкий шелест, и посвист ветерка, это уж никак не искусственное.

      И почему только, когда видишь такое же дома, на Земле, то проходишь мимо, не обращая особого внимания, принимая, как должное? Чистая психология, ответил он сам себе. Даже возвращаясь из ре