Любовница судьи. Анна Мёдова

фабрику. Как ни странно, но мне нравилась эта монотонная работа, которая требовала сосредоточенности и внимательности. По вечерам меня встречал Дик, мой жених. Мы с ним были помолвлены уже три года, но свадьбу пока не стремились играть. Всё упиралось в жильё. Он жил при городской конюшне. А я с родителями. На свой дом накопить пока не получалось. Поэтому мы просто гуляли и общались.

      Если девчонки на работе обсуждали мужей и женихов, говорили про страсть, то у нас ничего такого не было. Да мы целовались за всё это время всего раза три. Нам просто нравилось быть вместе. Мы много гуляли. Часто выбирались за городские ворота, где можно было гулять по лугам. Там мы делились мечтами, обсуждали прочитанные книги и строили планы.

      Так мне неожиданно исполнилось двадцать три года, но я их не ощущала, продолжая жить в узком мирке, который был привычный и родной. Младшие брат и сестра подрастали. Эрик уже в школу пошёл, а Марта перешла в средние классы. Мне постоянно говорили, что пора было бы и своих детей иметь. На это я только улыбалась, говоря, что пока не время. Я пряталась в книгах и мечтах.

      Осенью нашему городу выпала честь принимать ежегодную ярмарку, поэтому улицы наводнили приезжие люди. Никогда до этого я не видела столько людей в одном месте. Всё вокруг так и дышало ощущением праздника. Даже взрослые почувствовали себя на какое-то время детьми. Мы с Диком ходили смотреть, как устанавливают шатры и киоски. Обещали, что на ярмарку приедет цирк с дрессированными животными и акробатами. Уже сейчас на городской площади публику развлекал факир. Это было интересно и страшно.

      На улице продавали яблоки в карамели и цветы из ткани, которыми украшали платья и шляпки. Дик мне купил цветки, которые походили на нежные фиалки и приколол их к моему пальто. Я поцеловала его в щеку. Дик засмущался. Даже румянец выступил на щеках. Я и сама смутилась своему порыву. Отвела глаза и тогда встретилась взглядом с мужчиной, который стоял около почты, подперев плечом столб, что поддерживал козырёк крыльца. Он смотрел на нас не скрываясь. Беззастенчиво разглядывал. Когда я встретилась с ним взглядом, он не отвёл глаза, как это сделал бы любой нормальный человек, не улыбнулся, пытаясь сгладить неловкость. Он спокойно встретился со мной взглядом. Я же поспешила отвести глаза, взяла Дика за руку и повела с площади, подальше от этого человека. В тот момент мне показалось, что он представлял опасность. Сердце испуганно билось. Бывает так, что сразу чувствуешь, что человек плохой. Он ещё слова не успел сказать, а внутри всё начинает кричать об опасности. Появляется желание от него уйти и больше никогда с ним не встречаться.

      Дик немного удивился, почему я попросила проводить меня до дома. Вечер только начинался и у нас было в планах ещё немного погулять, но я сказала, что у меня заболела голова. Это было почти правдой. Кровь продолжала стучать по вискам. Я себя успокаивала лишь тем, что в город приехало много народу, а после ярмарки они разъедутся. Жизнь вернётся в прежнее русло. Ведь говорят, что такие места притягивают всякий сброд.

      Мысли о сброде подтвердил отец, когда сказал, что сегодня в городе задержали карманника, который воровал кошельки у добропорядочных граждан. А ночью украли лошадь с постоялого двора.

      – Вот и думай, хорошо ли, что к нам приехала ярмарка, – вздохнула мама, вытирая руки об клетчатый передник.

      – Для города – это хорошо, – сказал папа. – Деньги так и текут рекой. Мы за два дня собрали столько, сколько за месяц собираем. А ярмарка только завтра начнётся.

      – Так радуешься, как будто это тебе жалование прибавит, – хмыкнула мама.

      – Я за город радуюсь. Денег хватит, чтоб починить крышу ратуши.

      – Тогда вернут танцы, – улыбнулась я, вспоминая, как в свои восемнадцать лет кружилась в белом платье под музыку.

      – И не только танцы. Опять будут представления. Сколько мы театральных групп не пустили в город, потому что негде выступать, – ответил папа.

      – А мне ярмарка нравится. Мы ведь завтра туда пойдём? – с надеждой спросила Марта.

      – Мама обещала, что пойдём, – сказал Эрик.

      – Если у тебя температура не поднимется, как в прошлый раз на праздник весны, – сказала мама. Эрик был болезненным мальчиком. Постоянные простуды, лихорадки и бессонные ночи у его кровати стали для нас нормой. Так же как и его особенность, что если он возбуждался, то сваливался с лихорадкой. Лекари только руками разводили.

      – Тогда меня Киара отведёт, – сказала Марта и посмотрела на меня.

      – Надеюсь, что Эрик всё-таки не заболеет, – сказала я. – Но если так получится, то сходим на ярмарку вместе.

      – Ура! – Марта выскочила из-за стола и кинулась ко мне на шею.

      – Марта, успокойся. Помоги мне на кухне, – попросила её мама.

      – Я с вами. Вы же сейчас будете пирог украшать, – сказал Эрик, выбираясь из-за стола. Так получилось, что с папой мы остались вдвоём.

      – Как у тебя дела с Диком? – спросил он.

      – Хорошо, – пожала я плечами. – Ничего нового.

      – Дату свадьбы так и не назначите?

      – А куда нам торопиться? – в свою