Россия и Китай. Дружили, воевали, что теперь?. Леонид Млечин

за власть, что было главным для Мао, этого бы не случилось.

      Мао никого не приказывал убивать и мучить. Это была инициатива масс. Желающих нашлось превеликое множество.

      «При Мао, – считают историки, – никому не позволялось участвовать в политическом процессе, и страна буквально кишела неудовлетворенными активистами. Они были лишены обычных почти для любого общества возможностей: например, сесть в кружок и поспорить. Теперь у них вдруг появился шанс».

      А Мао устроил многочасовой заплыв в реке Янцзы. Он показывал стране, что в свои семьдесят два года здоров и полон сил для новой борьбы. 1 августа он сообщил «красным охранникам», что полностью их поддерживает. 5 августа в пекинской школе для девочек появилась первая жертва культурной революции. Женщину, директора школы, которой было пятьдесят лет, избивали и поливали кипятком. Она умерла.

      18 августа Мао с площади Тяньаньмэнь обратился к отрядам хунвэйбинов со словами:

      – Я решительно поддерживаю вас.

      Больше он ничего не сказал. Но этого было достаточно.

      По всей стране была объявлена война «старому миру» и началась атака на «старую культуру».

      Молодежь срывала таблички с названием улиц, заменяя их новыми. Девушкам запрещали носить длинные прически; юбки и туфли на высоком каб луке заставляли снимать прямо на улице. Все должны были ходить в пиджаках и брюках военного образца, в руках – цитатник Мао, и у мужчин кожаный ремень с пряжкой, чтобы избивать врагов. Женщин избивали и стригли им длинные волосы. В этих акциях охотно участвовали не только профессионалы – хунвэйбины и цзаофани (в переводе с китайского – бунтари, еще одна категория гвардейцев «культурной революции»), но и обычные прохожие, охваченные безумием разрушения.

      Писатель Лао Шэ немало горьких строк посвятил китайской толпе, жестокой, кровожадной, жаждущей отвратительных зрелищ: «Нация умеет умирать, но при этом и сама любит посмотреть на казни. Народ страны ритуалов любит смотреть, как убивают… Получив власть, любой из них смог бы вырезать город и сложить гору отсеченных женских грудей и ног, и с удовольствием! Не имея же такой власти, они не прочь посмотреть, как забивают свиней и баранов или казнят людей, чтобы отвести душу».

      Именно так травили и самого писателя во время «культурной революции» (подробнее см. книгу В. Усова «Дэн Сяопин и его время»)…

      Хунвэйбины врывались в дома, жгли книги, разрезали картины, ломали музыкальные инструменты, разбивали грампластинки. Летом того года только в Пекине незваные гости побывали в тридцати с лишним тысячах домов. Они забили до смерти тысячу семьсот человек. Министр общественной безопасности Се Фучжи освободил убийц от всякой ответственности:

      – Следует ли наказывать хунвэйбина, который убил человека? На мой взгляд, если человека убили, значит, он мертв, и только. Нас это не касается. Если ненависть масс к вредным элементам не знает предела, зачем же пытаться ей мешать?

      Из столицы изгнали сто тысяч человек – в деревню.