Оскверненный трон. Алекс Ратерфорд

как отправила Джахангиру письмо.

      И вот теперь эти великолепные золотые двери раскрываются. Мала отошла в сторону, и дальше дочь Гияз-бека пойдет одна. Подняв голову, Мехрунисса переступила порог.

      Падишах сидел на невысоком возвышении в дальнем конце комнаты. Мехрунисса думала, что сейчас увидит горчи, служителей или даже охранников, которые должны были бы защищать жизнь падишаха от дочери и сестры предполагаемых заговорщиков, но они оказались одни в помещении. Удлиняющиеся тени, падающие через оконные проемы, и колеблющийся свет свечей не позволили Мехруниссе рассмотреть выражение лица Джахангира. Подойдя к нему на расстояние пятнадцати футов, женщина пала перед ним ниц, как и планировала это заранее, и ее волосы нимбом окружили ее голову. Кроме того, как и задумала, Мехрунисса не стала ждать, когда заговорит падишах.

      – Повелитель, благодарю тебя за великую доброту, которую ты проявил, дав мне эту аудиенцию, – произнесла она. – Я здесь, чтобы умолять тебя от лица своего отца, Гияз-бека. Жизнью своей клянусь, что он не сделал ничего, что могло бы навредить тебе, его благодетелю, который дал ему все, что у него есть. Мой отец никогда не будет просить за себя, поэтому я делаю это вместо него. Я прошу только о справедливости.

      Мехрунисса лежала неподвижно, уткнув лицо в толстый ковер и вытянув руки в стороны. Но мужчина, сидевший на темноватом возвышении перед ней, не издал ни звука. Она с трудом поборола желание поднять голову, и в тот момент, когда почувствовала, что уже не может больше не смотреть на него, его сильные руки взяли ее под руки и поставили на ноги. Женщина закрыла глаза. Теперь, когда он был так близко от нее, она не могла посмотреть на него из боязни того, что может увидеть осуждение, а не сострадание. Руки правителя отпустили ее плечи, а потом она почувствовала, как он отстегивает один угол ее вуали. Мехрунисса открыла глаза и во второй раз в жизни посмотрела в глаза Джахангиру. Это было то же самое лицо, которое она видела много лет назад в Кабуле. Правда, на нем уже появились морщины, но оно было бы красивее того, молодого, если б не жесткое и холодное выражение, увидев которое, женщина почувствовала слабость и чуть не потеряла сознание. Джахангир пристально смотрел на нее, но понять, о чем он думает, по его лицу было невозможно. По прошествии нескольких мгновений он повернулся, взошел на возвышение и вновь сел.

      – Твоего отца и твоего брата допрашивали.

      – Мой отец ни в чем не виновен, – повторила Мехрунисса, стараясь говорить спокойным и размеренным голосом. – Кто его обвиняет?

      – Комендант Гвалиорской крепости. Его шпионы слышали, как Хусрав обсуждал с твоим братом, Мир-ханом, какова вероятность того, что шах Персии пошлет свои войска, дабы поддержать моего сына, в случае если пообещать ему Кандагар. Твой брат ответил, что Гияз-бек еще сохранил влияние при персидском дворе… Он подразумевал, что твоего отца можно заставить принять участие в заговоре.

      Мехрунисса покраснела от гнева. Она сразу же представила себе Мир-хана, надутого от того, что с ним советуется