Лишний близнец. Кир Булычев

никаких событий до самой ночи не происходило.

      Мы легли спать как обычно, и сначала я крепко заснул, ибо не жаловался в те годы на бессонницу, будучи мужчиной в самом соку жизни. Это теперь, уйдя на пенсию, я провожу ночи без сна и в тревогах.

      Ночью мне слышались всевозможные стуки и перезвон, более того, мне снилось, а может, мерещилось сквозь дремоту, как звезды говорят друг с другом, передавая зашифрованные сообщения.

      Я проснулся утром ровно в семь тридцать от шума.

      Обычно именно в это время начинают работу жестянщики этажом ниже, но так как была суббота, то шума не должно было быть. Что меня и разбудило. То есть мой организм не ждал шума, но шум был, хотя другого типа, нежели обычно.

      Шум доносился из-за стены, от соседей, в нем можно было различить человеческие крики различного тембра, удары, звон посуды. – Мы с женой вскочили. В окно лилось утреннее солнце, разноголосо верещали и свиристели птички, на деревьях распускались листочки, и среди этих приятных сердцу звуков и пения резким диссонансом выделялись крики от соседей.

      – Семен, – сказала Нианила, – мы должны спешить на помощь.

      – Ты полагаешь, что наша помощь нужна? – спросил я.

      – Они кричат трагическими голосами, – сказала моя жена. – Может быть, случилось… Нет, я не могу произнести!

      – Случилось несчастье с ребеночком?

      – Замолчи! Немедленно замолчи!

      Кое-как накинув халаты, мы побежали на лестничную площадку, затем, улучив паузу в криках и грохоте, позвонили в дверь.

      Нам долго не открывали.

      Наконец я стал звонить настойчиво, не отнимая пальца от звонка, и через минуту дверь дрогнула и приоткрылась на узкую щель.

      В щели я угадал профиль Коли Стадницкого.

      – Коля, – сказал я, – доброе утро. Скажи, что произошло?

      – Ничего не произошло! – резко ответил молодой человек.

      И захлопнул дверь.

      Мы остались на лестнице.

      – Если мы сейчас не зайдем в какую-нибудь квартиру, – сказала Нианила, – то мы обязательно простудимся.

      – Тогда лучше идти к нам, – предложил я. – Хоть мне и грустно сознавать, что появление ребенка ведет к конфликтам в семье Стадницких, я не чувствую себя вправе делать им замечания.

      Мы двинулись было к нашей двери, но тут дверь к соседям снова приоткрылась и Стадницкий сказал нам вслед:

      – И вообще вас это не касается! Не смейте совать нос в нашу личную жизнь!

      – Мы и не суем, – с достоинством ответила Нианила, и мы ушли к себе.

      Но недолго мы оставались одни.

      Мы не успели запереть дверь, как услышали легкие шаги Клавы.

      Она ворвалась следом за нами в нашу квартиру и шепотом закричала:

      – Спасите меня! Он весь пошел в свою мамашу!

      – Неужели он хочет отравить вас? – спросила Нианила.

      – Хуже!

      – Он поднял руку на ребенка?

      – Ах, я сама не знаю, что говорю, – откликнулась Клава.

      Тут же в дверь втиснулся Коля.

      – Возвращайся домой, продажная развратная