Выбор офицера. Алексей Гришин

из-за болезни госпожи). Я кормил ее с ложки, как ребенка, и подавал вино, кстати, великолепный антидепрессант, если бы привыкания не вызывало, водил на горшок – благо этикет этому не препятствовал. Только через неделю баронесса смогла самостоятельно встать с кровати и подойти к окну. В этот день я впервые перепоручил ее слугам, а сам завалился спать и проспал сутки.

      Высокая комиссия проработала у нас десять дней и уехала, забрав с собой пленников. Дальнейшей их судьбы я не знаю, как и итогов расследования. Однако, судя по отсутствию какой-либо официальной реакции, ничего нового они не рассказали. Простые исполнители, что им известно?

      В результате всех этих событий в наших отношениях с бароном произошли серьезные перемены. Де Безье перестал тыкать и называть меня полковником. Только барон, правда, без господина, и только на вы. Поверьте, это дорогого стоило, если феодал с дворянской родословной в полтыщщи лет признал меня ровней.

      И вот в конце июля состоялся судьбоносный разговор.

      – Барон, – это он мне, – нам надо поговорить.

      – К вашим услугам.

      – Два вопроса. Первое – происшедшее в Браме не должно остаться безнаказанным. Поможете?

      – Конечно. Я не ясновидящий, чтобы найти мерзавцев, нужна удача, но все, что в моих силах, – сделаю. Обещаю.

      – Вы правильно сказали – только найти. При всем уважении – это дело не ваше. Я должен отомстить лично. И второе. Вам уже шестнадцать лет, ну… в смысле… вы меня понимаете.

      – Разумеется.

      – В ближайшие дни ваши ровесники со всей Галлии прибудут в Клиссон для поступления в Бретонскую академию.

      Есть здесь такая Военная академия Бретони, куда вся дворянская молодежь поступить мечтает. Причем ведь не единственное военное училище в Галлии, а народ именно в него уперся.

      Естественно, не все приходят сдавать экзамены, герцогам, например, в казармах жить не по чину. Но остальные… Вот и наводняют шестнадцатилетние дворяне каждый август небольшой бретонский городишко Клиссон, потом разъезжаются по домам. Конкурс бешеный, а пытаться поступить в эту академию второй раз не принято.

      Потому и надлежит мне по достижении шестнадцатилетия поддержать традицию – поучаствовать в этом искусственном отборе.

      – Знаю, но у меня-то заведомо нет шансов – из всей магии мне доступно только бросание камнями и зажигание костров. Правда, камни я бросаю далеко и метко, а зажечь могу все, что хоть как-то может гореть, но на этом, извините, все.

      Другие требования меня действительно не волновали – на коне держался уверенно, железками тыкать научился, языком владел, математику знал – а чего ее знать, если она здесь на уровне начальной алгебры и эвклидовой геометрии. Я же МИФИ закончил, прежде чем погоны надеть.

      Теологией занимался упорно, в отличие от большинства местных; классику художественной литературы скрепя сердце освоил – средневековых авторов всегда терпеть не мог. Так что в принципе мог бы и поступить, но магия… Для местных дворян она естественна, как умение говорить, которому вроде