Завтра нас похоронят (авторская редакция). Эл Ригби

стрелять в ответ. Нам не продавали еду – мы маскировались под взрослых, чтобы ее купить, или воровали, такое случалось чаще.

      Сейчас ужасы в прошлом. Нас оставили в покое, примирившись с нашим существованием, как примиряются с существованием, например, крыс. Кстати, так нас и зовут – «крысята», потому что один политик придумал «пометить» нас особым образом. Из-за него почти сразу после второй волны смертей нас начали отлавливать и клеймить. У каждого на правой руке, между большим и указательным пальцем, выжгли черное изображение крысы.

      Есть у нас другое название – «не живые – не мертвые». Оно менее унизительно, но страшнее. Мы действительно словно не живые и не мертвецы. Мы не растем. Не взрослеем. Девочки бесплодны, наши месячные прекратились. Вот что сделал непонятный «дефект». Маленькая железа, как говорил доктор, обследовавший меня, отвечает за много разных вещей, за то, чтобы люди старели, – в том числе. Некоторые ребята наивно считают свою «вечную юность» бессмертием, я же думаю иначе: мы просто можем умереть в любой момент. Не поседев, не покрывшись морщинами, взять – и умереть. Страна будущих покойников, вот мы кто. Новых детей рожают мало, немногие рискуют жизнью, чтобы дать эту жизнь кому-то еще. Да, люди боятся, несмотря на то, что не было еще ни одной смерти из-за «nuovа» – зачатых после того проклятого Рождества. А мы прячемся, всегда прячемся, будто нас нет. Некоторые взрослые оставляют нам еду или деньги возле убежищ. Они тоже опасаются к нам прикасаться, но поддерживают хотя бы так, по мере сил, которых у них теперь не больше, чем у нас.

      Мое имя – Вэрди Варденга. Я не великая предводительница «крысиного» войска, не избранная революционерка и не та, кто знает, как положить окружающему нас аду конец. Я лишь дуреха, попавшаяся с краденым портмоне. И я стою перед главным комиссаром городского Надзорного управления Рихардом Ланном.

      Часть I

      Гайки

      Комиссар

      [Надзорное управление]

      Ночь была погано дождливая и темная. Хотелось домой. Выпить стакан чего-нибудь, оставшегося от лучших времен, отключиться до утра, а по возвращении формально отписаться о том, почему задержанный «крысенок» избит до смерти. Это было бы несложно, существовала стандартная формулировка. «Попытка сопротивления» – кривая, но работающая, хотя большинство задержанных «крысят» давно не сопротивлялись. Рихард Ланн посмотрел на часы и скривился: конечно, желанию осуществиться не дано.

      Вэрди Варденга застыла перед ним, обхватив правой ладонью левое запястье. Мокрые лохмотья, бывшие когда-то красной толстовкой и джинсами, липли к телу, с темных волос капало. Уголки губ подрагивали, то ли насмешливо, то ли нервно. На столе между Ланном и Маленькой разбойницей – иначе он ее про себя не называл – лежал кошелек.

      – Снова за старое? – хрипло спросил Рихард. – Сколько я говорю тебе не соваться в мою часть города?

      Девчонка кивнула, дерзко и одновременно устало улыбнулась. Ланн остановил взгляд на ее пальцах – бледных,