Игрушки (сборник). Александр Малахов

и ощущение присутствия жизни вокруг, но как бы то ни было, Олег слышал слабое жужжание электрического фонаря на столбе у дома, чуть подрагивающий матовый свет которого сделал на негативе асфальта паукообразный отпечаток редких листьев клена; лапки – листья еле заметно шевелились, вплетая в бесцветную паутину ночи всплески отрывистого лепета, похожие на шлепанье босых ног ребенка по мокрому асфальту.

      Из-за неизвестно откуда взявшегося на вороненом небе белесого облака выглянула еще ущербная луна, и сразу же перекрестье оконной рамы отделилось и медленно растянулось на байковом одеяле, высветив бархатные шахматные квадратики.

      Осветилась стена соседнего дома, на которой крупной прямоугольной пуговицей выделилась еще работающая телефонная будка с выбитыми стеклами и незакрывающейся дверью.

      Лунный свет серебрился на одеяле, изредка скатывался на край кровати ровной, слепящей глаза волной и снова замирал пушистым котенком на коленях. Олег взглянул на соседнюю кровать, где лежала Олеся. Он чувствовал, что она лежит к нему лицом. Но она утонула во всепожирающем мраке ночи, так что Олег, как ни вслушивался, не мог уловить даже ее легкого дыхания. И ему стало казаться, что рядом, на расстоянии вытянутой руки, осталась только бесформенная ее тень, а он сошел с ума, сидит и по-идиотски пялится в бессмысленные глаза ночи, все еще надеясь, что ему здесь рады.

      Он хотел было встать, но не смог. Тело не повиновалось сознанию, которое не желало смириться с его безысходным чувством одиночества, неуместного присутствия в этой комнате, уже занятой ранее прекрасным живым существом, не издающим ни единого звука своего присутствия. Олег обозлился на себя, что притащился сюда, что поддался магнетическому ее очарованию, не найдя сил сопротивляться внезапному, пусть и мимолетному вниманию к своей персоне. Может быть, она тоже не спит? И теперь, прекрасная и слегка бледная, лежит рядом и наблюдает за его бессловесными, освещенными луной мучениями.

      Олег взглянул в лицо луны, укоризненно смотрящей на него слепыми всепроникающими глазами, невесомо плывущей и бодрствующей над спящим городом, бросая причудливые пятнышки света на грязные крыши домов, и твердо решил подняться и тихонько уйти. И в это мгновение уставшее от неподвижного сидения тело сделалось невесомым и поплыло навстречу бессовестной луне. Мрак исчез, и Олег увидел под собой пульсирующие голубые жилки рек, окаймленные изумрудной страной лесов, тянущихся с востока на запад к пустынной безбрежной шири океана. Среди спичечных коробок домов он различил муравьиные передвижения людей, кажущиеся совершенно беспорядочными сверху, искристые разноцветные, с радужными бликами огоньки светофоров на перекрестках дорог и семафоров на крохотных железнодорожных лесенках. И где-то среди этой муравьино-черепашьей возни была сокрыта и его жизнь, бестолковая, но для какой-то цели задуманная Творцом. Где-то был его дом, где эта самая жизнь начала свое произвольное течение и где она, вполне возможно,