Свиданье с Богом у огня. Разговоры о жизни, любви и самом важном. Татьяна Устинова

тут он позвонил и что-то такое забормотал в трубку перепуганным голосом.

      Я поняла, что дело плохо, и, сделав лицо как у товарища Огурцова из кинокартины «Карнавальная ночь», улыбаясь улыбкой типа «гы-ы-ы», подвиливая задом, извиняясь и кланяясь – люди-то ждут! – выскочила в коридор.

      В трубке все это время продолжалось бормотание, а на заднем плане какие-то вопли, не слишком отчетливые, но такие… настойчивые.

      – Что случилось?! Ты где?!

      – Я в кассе, – сказал он растерянно.

      Я думала, его забрали в милицию.

      – Я хотел поменять билет. А они говорят, этот тариф поменять никак нельзя, и вообще нужно ехать в кассу, где его покупали, а шут знает, где его покупали, потому что я же сам не покупал, а они говорят…

      Тесня его голос в телефонной трубке, раздраженное женское контральто неслось мне в ухо без пауз и запятых.

      – …А я вам повторяю – езжайте туда, где куплено, а у нас система этот тариф не грузит и вообще до закрытия полчаса мне кассу сдавать а билеты надо сразу проверять а то накупят а потом сдают а вы знаете как это нам неудобно когда сдают…

      Я не выношу хамства – покажите мне хоть одного человека, который бы любил, когда хамят, ну вот и я не исключение!.. Но здесь есть некоторый нюанс.

      Конечно, я огорчаюсь, когда хамят мне, и меня это задевает. И потом, как все нормальные люди, я придумываю «достойные ответы», которые в нужную минуту, конечно же, не пришли мне в голову, но когда хамят ему, я готова… убить.

      Как говорила Софико Чиаурели, «хорошо бы подкараулить в темном переулке и треснуть кирпичом по голове!»

      Он не умеет защищаться, по крайней мере, в этом смысле!.. Он нормальный мужик и базарить с женщиной просто не может. Да еще на повышенных тонах! Да еще без пауз и запятых! Он сразу теряется, краснеет, начинает бормотать извинения – ну его мама с папой так воспитали. Ошиблись, видимо. Нужно было как-то по-другому воспитывать.

      – …И что мне тут с вами до самого закрытия сидеть вы что не видите здесь написано е эф джи восемьдесят восемь дробь сорок а должно быть написано пи ку це сто двадцать один тире восемнадцать есть у вас глаза или нет…

      – Скажи ей, чтобы она замолчала, – сквозь зубы процедила я.

      – Я прошу прощения, – сказал он мимо трубки, – мне плохо слышно. Одну минуточку, пожалуйста.

      Она не замолчала, конечно, но он, видимо, куда-то выскочил.

      – И вот так уже полчаса, представляешь?!

      – Какого лешего ты там стоишь и все это слушаешь?! Далась она тебе! Дойди до соседней кассы и купи другой билет!

      – Да жалко же! – Он вдруг засмеялся. – Этот пропадет, а за него казенные деньги плачены!

      – Ничего не жалко! – Из ноздрей у меня густо валил пар, а копытом я рыла землю. Красного тумана перед глазами еще не было, но вот-вот.

      – Да и вообще я тебе не за этим позвонил!

      – Уезжай оттуда немедленно – слышишь?! Это издевательство просто какое-то, а ты почему-то терпишь!

      – У