Ритуалист. Том 1. Павел Корнев

Марта поправила шерстяное одеяло и, глядя куда-то в сторону, произнесла:

      – Я возвращалась из города, когда наткнулась на тебя. Ты истекал кровью. Замерзал.

      Девичье лицо помрачнело, вспоминать о случившемся знахарке точно не хотелось. И я не мог ее за это осуждать. Все же не каждый день натыкаешься ночью на раненого незнакомца.

      Важно было совсем другое: она не оставила меня умирать. Не бросила, хоть и могла, а выходила. Это дорогого стоило.

      – Моя рана… – просипел я, тщетно пытаясь перебороть кашель. – Она…

      – Зажила, – уверила меня Марта. – Но на ее лечение ушли все мои силы, а ты слишком ослаб и замерз, начались лихоманка и грудная холодянка. Летом я бы не допустила такого, а сейчас лес спит. Придется полагаться на отвары.

      Названия болезней ни о чем не говорили, и оставалось лишь надеяться, что они не прикончат меня, как едва не прикончил загнанный в спину нож. А раны в пояснице я и в самом деле больше не ощущал, словно и не пропарывало плоть стальное острие.

      – Лес спит? Тебе не хватает трав? – выдавил я из себя и стиснул зубы, из последних сил удерживая в себе кашель.

      Марта странно глянула на меня, затем подтвердила:

      – Именно так, – но подтвердила с едва скрываемой усмешкой, будто говорила с неразумным ребенком.

      Не в силах больше сдерживаться, я принялся выкашливать собственные легкие, тогда знахарка поднялась от тюфяка и отошла к столу. Вскоре она вернулась с теплым молоком, молча и решительно влила его мне в рот. Не подавился лишь чудом.

      – Спи! – приказала Марта. – Тебе надо больше спать!

      Я кое-как отдышался и спросил:

      – Долго я здесь?

      – Не слишком.

      – А точнее? Какой сегодня день?

      Думал, ответа уже не дождусь, но сквозь подступающую дремоту все же расслышал:

      – Вчера начался стужень.

      Миг я силился понять ответ знахарки, потом коротко выдохнул:

      – Ангелы небесные!

      Стужень! Народное название двенадцатого месяца!

      Я провалялся в бреду без малого три седмицы!

2

      На следующий день меня напоили куриным бульоном, наваристым и прозрачным. Изменение в рационе донельзя порадовало, иначе желудок рисковал окончательно присохнуть к позвоночнику. Отощал ужасно.

      Запив бульон травяным настоем, я выпростал из-под одеяла правую руку и посмотрел на едва ли не полупрозрачную кисть. Опустил ее, потряс, и перстень легко соскользнул с пальца, со звоном покатился по полу.

      Марта подошла и, не говоря ни слова, убрала серебряную, с золотой накладкой университетского герба печатку на одну из полок.

      – Я заплачу за лечение, фрейлейн, – пообещал я.

      Та глянула на меня, и в льдисто-серых глазищах мелькнула несомненное веселье.

      – Заплатишь, – кивнула знахарка так, будто иначе и быть не могло, обулась, облачилась в шубу и вышла за дверь. Насколько удалось заметить, снега там намело почти по колено.

      Стоило бы подняться и хоть немного размяться, но, по здравом размышлении,