Золотая Кастилия. Густав Эмар

откровенно и без всякой сдержанности? – осведомился он, вопросительно взглянув на Филиппа.

      – Сделайте одолжение.

      – Точно могу?

      – Я клянусь вам, Монбар, – искренне ответил молодой человек и протянул ему руку, которую флибустьер тотчас пожал.

      – Хорошо! – сказал он. – Надеюсь, мы поймем друг друга.

      – Я убежден в этом.

      – Сначала поговорим о фактах.

      – Конечно.

      – Какие бы причины ни заставляли действовать вас и меня, мы стремимся к одной цели – захватить Маракайбо.

      – Так.

      – Мы хотим достичь этой цели во что бы то ни стало.

      – Во что бы то ни стало.

      – Очень хорошо; таким образом, вопрос значительно упрощается. Я обещал вам говорить откровенно, слушайте же меня внимательно. Вы не рассказали мне ничего; следовательно, я не поверенный ваш и не сообщник, и сохраняю относительно вас свободу действия, – вы это признаете?

      – Вполне.

      – Единственное, что, по моему мнению, движет вами, – это желание отыскать женщину и похитить ее… Нет-нет, не прерывайте меня, – поспешно добавил флибустьер, протягивая к Филиппу руку. – Следовательно, причина эта – любовь, то есть страсть, а страсть не рассуждает, она увлекает и часто толкает на погибель тех, кем овладела. Вы видите, что я рассуждаю холодно и логично, потому что дело это слишком серьезно и требует всех усилий нашего ума и воображения.

      – Продолжайте, продолжайте, друг мой; я не пропускаю ни слова из того, что вы говорите.

      – Итак, отсюда я заключаю: командование экспедицией должно быть предоставлено одному мне; я должен иметь право действовать всегда и во всем по своему усмотрению. Вы поклянетесь вашей честью, что будете во всем повиноваться мне. Подумайте, можете ли вы дать мне такую клятву? Говорите, я слушаю вас.

      – Монбар, – серьезно ответил Филипп, – я признаю справедливость всего сказанного вами. Клятву, которую вы требуете от меня, я дам вам не колеблясь… Клянусь честью повиноваться вам во всем, не требуя от вас отчета в ваших поступках!

      – Я вижу, что не ошибся на ваш счет, Филипп, и что вы именно таков, каким я вас считал. Будьте спокойны, друг мой, я не употреблю во зло власть, которую вы мне даете, а напротив, использую ее к нашей взаимной выгоде, потому что, может быть, даже больше вас я желаю, чтобы наши усилия увенчались успехом. Итак, вот что мы сделаем. Вы говорите, что у вас есть необходимые бумаги?

      – Есть.

      – Поищите, не найдется ли среди этих бумаг такой, которая обеспечивала бы высокое положение.

      Филипп встал, отпер ключом, висевшим у него на шее на стальной цепочке, сундук, стоявший в углу каюты, и вынул оттуда кучу бумаг, которые начал внимательно проглядывать.

      – Кажется, я нашел именно то, что нам нужно, – сказал он через минуту, подавая Монбару несколько листков пожелтевшего пергамента, – вот фамильные бумаги какого-то графа л’Аталайя; этот граф две недели назад был захвачен в плен на испанском корабле невдалеке от берегов Ямайки.

      – Откуда он плыл?

      – Из Испании.

      – Прекрасно;