Гугара. Анджей Дыбчак

в белой водолазке, теребил свой ежик и отдавал какие-то распоряжения Славе, терпеливо выискивавшему маленьким фотоаппаратом самый выигрышный ракурс. В конце концов сняли и это фото и еще одно – чуть-чуть враскоряку, с ногой на пне. Внутри чума трудно было найти свободное место. Все тесно сидели вокруг огня, на котором Никита пёк лепешку. Гости, как и положено, удобно расположились на почетном гостевом месте. Их, по всем приметам, главный благоговейно сжимал бутыль со спиртом, ему помогала королева-мать, придирчиво изучавшая всех через толстые линзы своих очков. На коленях держала раздетого до пояса сонного ребенка. Перед ними на испачканных кровью только что привезенных газетах лежали куски рыбы.

      – Видите, до чего дошло, мать вашу! – разглагольствовал гость. – Жратву вам в тайгу возить приходится. Нет чтоб заколоть оленя – вот тогда бы был порядок.

      Никита так был занят выпечкой хлеба, что отказался выпить. Алик взял бутылку и каждому налил. Все знали, что в это время года в деревне людей уже воротит от консервов и рыбы, и что люди хотят мяса.

      Мужик, видать, был полукровкой, слегка раскосые глаза, рябоват, бледен.

      – Боже мой! – подала голос его спутница. – Как вы можете тут жить? Боже ж мой боже! Никита! Ни магазина, ничего у вас нет. – Качала головой и стряхивала пепел, падавший на ее темно-синюю куртку. Посмотрела на меня: – Ну и что им тут делать, скажите на милость. Сколько так можно выдержать?

      Лепешка-валенец была уже готова. Никита снял его с прокопченой сковороды и разделил на небольшие кусочки, а над огнем повесил чайник.

      – Люди, возвращайтесь к цивилизации. В деревне через год уже телефон будет, там люди живут. Димитренко новый магазин открыл, – продолжила она взволнованно.

      Ее муж тем временем взял один из привезенных журнальчиков, этих свидетельств цивилизации, и пхнул им Алика в плечо, скорчив при этом заговорщическую мину. На тонкой желтой бумаге брюнетки и блондинки выставляли напоказ свои сиськи и задницы.

      – Только старикам не показывай, – загоготал. – Желтая пресса.

      Все дружно засмеялись.

      – А зимой, боже правый, как вы тут зиму можете выдержать? – воскликнула поборница цивилизации.

      – Огонь жжем, – пояснил Алик, глупо улыбаясь.

      – Вы по крайней мере хотя бы прописались в деревне, – обратилась она ко мне. – А то как бездомные какие, ни адреса, ни прописки, что у них есть-то? И сколько так можно?

      – А как вам здесь без баб? – спросил ее муж с блеском в глазу. Жена гневно ткнула его в плечо, надув и без того толстые щеки.

      – Старики здесь тоже долго не протянут, – сказала. – В дома надо переселяться, оленеводы, жить как нормальные люди в деревне, а не как сто лет назад. – Ребенок закапризничал. – Где здесь возьмешь конфеты, ну где? – спрашивала мамаша, целуя ребеночка в лобик. Снаружи раздался рев вувузелы. Видать, парни уже сделали фото, и теперь соревновались, у кого легкие сильнее. Гость напомнил о магнитофоне, наклонился к нему и громким щелчком клавиши выпустил на свободу