Поцелуй меня в Нью-Йорке. Кэтрин Райдер

в которой тот держит дюжину красных роз, опускается вниз, а взгляд то и дело бегает то влево, то вправо, словно бедняга пытается в уме вычислить квадратный корень из двадцати трех целых двухсот тринадцати тысячных.

      Думаю, я выглядела точно так же, когда Колин со мной расставался. Я состраиваю для секси-хипстера гримасу – универсальное выражение лица, свидетельствующее о неловкости ситуации. Но он даже не смотрит на меня. Парень уставился на пол, качая головой:

      – Она же сказала ему, что они увидятся после Рождества.

      И тут до меня наконец доходит. Черт возьми, это та самая девушка, встретить которую он приехал?

      Секси-хипстер поднимает на меня взгляд, и я вижу, что выражение его лица очень похоже на то, что было у мистера Лоуренса, когда сантехник сказал ему, что позвонит «где-то между десятью утра и шестью часами вечера». Выражение лица, которое говорит: «Нет, ты можешь поверить, с каким дерьмом я вынужден иметь дело?»

      – Она собиралась сама обо всем позаботиться. Но вот он заявился сюда со своим «сюрпризом» и поставил ее в такое неловкое положение. Редкостный козел, да?

      Секси-хипстер даже не прощается со мной и вообще ничего мне не говорит. Он подходит к расстающейся паре, вынимая по дороге из пакета своего дурацкого медведя, и кладет его на плечо девушки. Она удивленно оборачивается и восхищенно вскрикивает, когда видит секси-хипстера рядом с собой. Затем она счастливо улыбается и притягивает парня к себе для долгого и глубокого поцелуя, пока мальчик-розочка стоит рядом и выглядит так, словно ни капли не приблизился к решению своей сложной математической задачи.

      Я отворачиваюсь от этой сцены и направляюсь в сторону таможенного контроля, вспоминая, что последнее мне сказал секси-хипстер.

      Не буду спорить, он и в самом деле редкостный козел.

      14:55

      – Сэр, я понимаю, что вы расстроены. Но я не несу ответственности за погоду. Если вы хотите обсудить этот вопрос с кем-то, попробуйте поговорить с Богом.

      Я уже слышала, как женщина в зале ожидания говорит об изменениях в расписании вылетов с четырьмя разными пассажирами передо мной, но все равно хочу верить, что мой мозг сыграл со мной злую шутку, заставив вообразить тот кошмар, в который аэропорт Джона Кеннеди погрузился из-за возможной метели.

      Когда очередь доходит до меня, я опираюсь на стойку, словно это необходимо мне, дабы не упасть, и называю женщине номер своего рейса, отчаянно надеясь, что на этом самолете будут какие-нибудь особенные колеса, созданные по инопланетным технологиям, благодаря которым самолет способен разогнаться по взлетно-посадочной полосе, независимо от глубины сугробов на ней, и унести меня далеко-далеко отсюда.

      Унести меня домой!

      Женщина у стойки смотрит в свой монитор:

      – Что ж, дорогая, хорошая новость в том, что ваш самолет уже здесь, в аэропорту. Плохая новость в том, что он не сможет взлететь из-за…

      Дальше женщина начинает объяснять мне ненужные детали, но я не слышу, что она говорит, потому