Унесенный ветром: Меняя маски. Теряя маски. Чужие маски. Николай Метельский

за ней. Не забыв закрыть дверь.

      Шину я застал посреди гостиной, мнущуюся и смущенную.

      – Привет, деда, а что это ты тут делаешь?

      Прекрасный вопрос.

      Старик посмотрел на нее, потом через ее плечо на меня.

      – Да так, дурью маюсь. В отличие от тебя, насколько могут судить мои уши.

      – Ну я… это… Ой, а ты опять кофе этого придурка пьешь. Совсем свое здоровье не жалеешь. Давай лучше я тебе чай сделаю. – И, быстренько подхватив чашку с блюдцем, направилась на кухню, однако не преминула бросить, проходя мимо меня: – А то этот недомужчина тебя совсем в гроб вгонит.

      Проводив ее взглядом, я сел обратно на диван. Похоже, пора рвать с ней всякие отношения. Это уже ни в какие ворота не лезет. То, на что я мог не обратить внимание наедине, в присутствии кого бы то ни было звучит совсем иначе. А это ее «недомужчина»! Вообще без комментариев. Будь она парнем, я бы ей руки-ноги переломал. И не посмотрел бы ни на присутствие ее деда, ни на ее бойцовский ранг. Благо, уже с год как почти восстановил свои возможности. М-да, почти. Впрочем, на нее хватило бы.

      Немного успокоившись, глянул на старика. Что я могу сказать? Ей явно достанется дома. Лицо деда сейчас – наглядное пособие по действию лимона на среднестатистического человека.

      – Я приношу извинения за слова… и действия своей внучки.

      Ему явно не понравилось, как Шина ведет себя в чужом доме. Я-то привык, а вот он с этим столкнулся впервые. Даже странно, за все те годы, что мы соседствуем, он впервые пересекся с Шиной у меня. Как будто этот дом принадлежит ей, а я тут просто в гостях, если кто не понял.

      – Извиняться надо ей, а не вам.

      – В первую очередь мне. – Ага, Япония, тут нравы такие. – Я ее дед, и ее воспитание…

      – Вы уж извините, что перебиваю, Кента-сан, но от вас тут мало что зависит. Шина уже не ребенок, и все, что можно, в нее уже вложено. Если человеку на роду написано быть маньяком-убийцей, то, как его ни воспитывай, именно им он и вырастет. А если баба родилась стервой, то ее уже ничто не изменит.

      – Весьма спорное утверждение.

      – Не весьма, Кента-сан, просто спорное, и я это понимаю. Но таково мое мнение. Если в двух одинаковых семьях с одинаковым достатком, с родителями, у которых одинаковый характер, на одинаковой социальной ступени, даже с похожими друзьями родителей, вырастают совершенно разные дети, это что-то да значит.

      – И ты с подобным встречался лично?

      – Да. – Причем и в моем мире, и в этом.

      – Ну не будем спорить. У каждого свое мнение. Я же считаю себя обязанным извиниться перед тобой. – Я в ответ лишь махнул рукой. – Вернемся домой, и я обязательно поговорю с ней.

      – Лучше расскажите все Кагами-сан, уж она-то покажет ей мать Кузьмы.

      – Что?

      – Русское выражение такое.

      – Мм, понятно. Пожалуй, ты прав, кому как не матери объяснять, как нужно вести себя девушке.

      Вскоре вернулась Шина, неся поднос с двумя чашками. Одну она поставила перед стариком, а вторую взяла сама. Ну а я потянулся