…И всяческая суета. Владимир Михайлов

ведь ясная установка. Так и сделайте. Все, пока.

      Тут следует заметить, что последние двадцать семь слов были адресованы не Земляниной, но собеседнику на другом конце телефонной линии. Звонки то и дело вторгались в их разговор, но мы не станем отвлекать внимание читателя ненужными подробностями. Скажем лишь, что, закончив телефонный разговор, Федор Петрович несколько секунд обождал, прежде чем вернуться к теме.

      – Так, – сказал он затем. – При каких же обстоятельствах вы из партии выбыли, по вашим словам, на срок? Приостановили членство? Работали в правоохранительных органах? Уставом, товарищ Землянина, приостановка стажа не предусматривается. Или вы были осуждены за совершенные преступления? Однако если коммунист приговаривается судом к определенному сроку, то уж из рядов партии он исключается, заверяю вас, навсегда!

      – Из партии, – сказала Анна Ефимовна, – я выбыла по причине смерти.

      – Чьей смерти? – спросил Федор Петрович, понявший это так, что чья-то смерть в свое время потрясла его нынешнюю посетительницу настолько, что последняя положила на стол свой партийный документ. Или, может быть, это она сама нечаянно причинила кому-то смерть и, не будучи осужденной, все-таки испытывала настолько сильные угрызения совести, что сочла себя недостойной…

      – Моей смерти, чьей же еще? – ответила Анна Ефимовна.

      – То есть это следует, видимо, понимать иносказательно? – осторожно спросил секретарь, быстро соображая, не вызвать ли милиционера снизу. Лучше бы, конечно, «скорую помощь» с санитарами, но ведь пойдут потом разговоры, что, мол, из райкома отвозят прямиком в желтый дом…

      – Отнюдь, – возразила Анна Ефимовна. – Нет, я просто умерла, как это случается со всеми.

      – Что же так? – машинально поинтересовался Федор Петрович, чувствуя себя все менее уютно в кабинете, не столь давно перешедшем из собственности Моссовета в нераздельное партийное владение.

      – Это не столь важно, – сказала Землянина, не любившая вспоминать о той печальной поре. – Своею смертью, как принято выражаться.

      – Вы, значит, полагаете, что это не важно? – спросил секретарь, одновременно нажимая кнопку. Помощник явился на вызов безотлагательно.

      – Присядь, Иван Сергеевич, посиди, послушай. Случай с товарищем интересный.

      Вдвоем было все-таки надежней: если она и в самом деле – с приветом, то они, говорят, обладают силой неимоверной.

      Помощник послушно присел.

      – Ты поближе, Иван Сергеевич, поближе.

      Помощник переместился вдоль длинного стола и расположился поближе.

      – Я вот тебя, Иван Сергеевич, сейчас введу в суть вопроса.

      – Знаком я, Федор Петрович. Все документы изучил, и потом мы запрос и в партархив посылали, и в бюро загс. Случай действительно из ряда вон выходящий, уставом партии, а также инструкциями и постановлениями не предусмотренный.

      – Да, – подтвердил Федор Петрович, – на этот счет даже и в п