Двойная звезда. Звездный десант (сборник). Роберт Хайнлайн

изучение своей предстоящей речи. Произнеся ее, я должен был стать полноправным членом Гнезда Кккаха. По духу она не сильно отличалась от той, какую правоверные иудейские юноши читают во время бар-мицвы, но была так же незыблема, как монолог Гамлета. Я прочел ее с характерными ошибками и мимикой Бонфорта, а закончив, спросил:

      – Ну как?

      – Очень хорошо, – серьезно ответила Пенни.

      – Спасибо, Хохолок.

      Выражение это я почерпнул из записей с уроками языка. Так Бонфорт называл Пенни, когда бывал в настроении. У меня вышло точно как у него.

      – Не смей так меня называть!

      Я с откровенным недоумением взглянул на нее, все еще выдерживая роль:

      – Пенни, малышка, что с тобой?

      – Не смей меня больше так называть! Ты – обманщик! Трепач! Актер!

      Она вскочила и бросилась было бежать, но у двери остановилась. Не поворачиваясь ко мне, она закрыла лицо руками; плечи ее вздрагивали при каждом всхлипе.

      Пришлось напрячься, чтобы снова вернуть свой облик: я подобрал живот, сменил выражение лица Бонфорта на мое собственное и моим же собственным голосом произнес:

      – Мисс Рассел!

      Она прекратила плач, обернулась и раскрыла от удивления рот. Уже в собственном облике я предложил:

      – Вернитесь и сядьте.

      Похоже, она хотела возразить, но передумала и медленно прошла к своему месту. Присела, зажала руки между колен, на лице ее просто написано было: «Я с тобой больше не играю!» Точь-в-точь маленькая капризная девочка…

      Выдержав паузу, я мягко заметил:

      – Да, мисс Рассел, именно актер. Это что, повод меня оскорблять?

      Она упрямо молчала.

      – Именно как актер я здесь. И именно для актерской работы. И вы знаете, кому из нас это нужно. И знаете, что наняли меня обманом, – с открытыми глазами я бы за эту работу даже в самый черный день моей жизни не взялся. Я ненавижу ее куда сильней, чем вы ненавидите меня в этом качестве, потому что, несмотря на вдохновенные заверения капитана Бродбента, вовсе не думаю, что смогу выкрутиться из этой истории, не попортив шкуры. А шкуру свою я люблю до неприличия – она у меня единственная. Послушайте, более, чем уверен, – я знаю, отчего вам тяжело со мной примириться. Но повод ли это осложнять мне работу?

      Ответила она еле слышно.

      – Что? – резко переспросил я.

      – Это нечестно! Это… чудовищно!

      Я вздохнул:

      – Точно. И более того – абсолютно невозможно без искренней поддержки всех членов труппы. Так что зовите капитана Бродбента и скажите ему: с этим делом пора завязывать.

      Пенни так и вскинулась:

      – Нет, нет! Мы не можем все бросить!

      – Отчего бы это? Гораздо лучше сразу выкинуть все из головы, чем продолжать и заведомо провалиться. Я в такой обстановке работать не могу, так зачем себя мучить?

      – Но… но… Мы должны!.. Мы вынуждены!

      – Что значит «вынуждены», мисс Рассел? Из-за политики? Вот уж чем никогда