На изломе алого. Янина Логвин

и употребляются в английской речи. А начнем мы, пожалуй, с того, что все достанем учебники и откроем их на странице… Крапивина! Я сказала открыть учебник, а не рот! Сейчас же!

      – Извините, Венера Игоревна. Но это все Беленко! Он говорит обо мне гадости!

      – Ябеда!

      – Сам дурак!

      Сашка сидела неподвижно, уставившись в тетрадь, будто и не слышала просьбы учителя.

      – Эй! – тихонько окликнул ее Игнат. Он достал книгу и положил перед собой, раскрыл на нужной странице. – Венера Игоревна сказала всем открыть учебники, – напомнил девчонке.

      Она напряглась, но к рюкзаку не потянулась. Только взглянула коротко.

      – Я же сказала, что не глухая, – резковато ответила. – У меня отличный слух.

      – У меня тоже. Музыкальный, – не растерялся мальчишка и вдруг робко улыбнулся Сашке.

      Он не был толстым, вовсе нет. Может, немного полноватым, невысоким и неуклюже вежливым со всеми, как и надлежит быть домашнему мальчику. Темно-русые волосы чуть вихрились надо лбом, большие синие глаза смотрели открыто, а губы улыбались… Сашка не хотела, но зацепилась взглядом за его улыбку – необычную и какую-то чистую, что ли. Засмотрелась. На полных щеках мальчишки показались ямочки.

      – Почему ты все время смотришь на меня? – неожиданно для себя спросила, не то с удивлением, а не то с упреком. – Как будто мы знакомы, но ведь это не так?

      – Нет, – покачал головой Игнат и ожидаемо смутился. Он и сам не мог сказать «почему». Просто смотрел, и все. Не мог не смотреть, как только впервые увидел Сашку.

      – Шевцова! – неожиданно строго прозвучало от доски, и они оба вздрогнули.

      Сашка медленно поднялась.

      – Шевцова! – повторила англичанка. – Я не вижу на столе твоего учебника. Где он?

      – Я его забыла дома, Венера Игоревна.

      – Как? Опять? – удивилась женщина. – Шевцова, это продолжается не первый месяц и не первый год. Я вообще не понимаю, как ты с таким отношением к предмету умудряешься учиться. Передай мне свой дневник, пожалуйста, – она важно приосанилась и в требовательном жесте протянула руку. – Я вынуждена написать замечание твоим родителям.

      – Нет.

      – Что нет? – изумленно выдохнула англичанка.

      – У меня нет дневника.

      – То есть как это? Тоже забыла?

      – Да.

      Учительница подошла к первой парте и нахмурилась.

      – Немыслимо! Если у тебя сейчас не окажется выполненного домашнего задания, я буду вынуждена выставить тебя из класса и поговорить с Тамарой Михайловной.

      – Есть! Оно у меня есть! – Сашка протянула тетрадь, и каблуки важно процокали между рядами. Англичанка взяла тетрадь, пролистала… Оставив открытой, вернула, положив на стол перед девочкой.

      – Ты какой-то уникум, Александра, ей-богу, – покачала головой, внимательно глядя на ученицу, отвернувшую лицо к окну. – Даже не знаю, что мне с тобой делать…

      – Игнатушка! Сынок! Эй! А мы с папой тут! Заждались