Две кругосветки. Историко-приключенческий роман. Елена Ленковская

ком гнулся и трещал мокрый от росы кустарник.

      – Стой! Да стой же!

      Движение в кустах замерло, хруст и шорох прекратились. Стали слышны лишь пыхтенье да стыдливое, но ритмичное шмыганье носом.

      Заросли ивняка спускались здесь к самой воде. Под прикрытием густых ветвей можно было наблюдать за тем, что делается на реке, и оставаться незамеченными. Если, конечно, не слишком высовываться. И не шмыгать на весь заповедник.

      – Тише вы там!

      Загорелая рука с обмотанными разноцветным лейкопластырем пальцами осторожно пригнула к земле сырую ветку. Послышался прерывистый шёпот:

      – Смотри! Вон они!

      Густой утренний туман стоял над водой. В нём, как мошка в молоке, застряла лодка, неуклюже взмахивая вёслами.

      Из лодки торчали смутные фигуры, закутанные в мешковатые плащи с островерхими капюшонами. Похоже, их было двое. Или – больше, кто разберёт.

      – Может рыбаки? Ну, дядьки местные…

      Молчание. Сопение.

      – Не-е-е, точно – «бобры». И лодка наша, лагерная. Плащи рыбацкие поверх спасжилетов надели, маскируются. Ишь, капюшоны нахлобучили, думают, никто их не узнает.

      – Надо по правому берегу идти, тогда обгоним. Река там петлю делает, а мы срежем, через низину.

      – Там же сплошь кусты! И болото…

      – Там тропинка есть. Внимательнее надо было на карту смотреть.

      – Погнали! Есть шанс первыми прийти.

      Выстрелила вверх отпущенная ветка, обдав разведчиков холодными брызгами. Спрятав в тумане низкую корму, ушла к востоку странная лодка. Курс – ост, видимость нулевая.

      По Серьге, и впрямь, плыли «бобры». В лодке сидело двое.

      Плыли молча, хотя обоих так и распирало от восторга.

      Макар, улыбчивый и светловолосый, первый раз приехав в лагерь, всю смену жалел только об одном – что, в отличие от своего закадычного дружка и одноклассника Руськи Раевского, не попал в эту компанию раньше. Например, прошлым летом.

      Здесь было здорово. Ночные десанты, лазанье по скалам и спуски «дюльфером»1, катамаран под парусом, фехтование, стрельба из лука. Что ещё нужно мальчишке! С загорелой, слегка обрызганной веснушками физиономии Макара Лазарева уже вторую неделю не сползала счастливая улыбка.

      Вот и теперь Макар улыбался. Сиял, как кормовой фонарь. Ещё бы!

      Утро начиналось удачно. Ребята уже предвкушали взятие флага, и полную победу «бобров» в пятидневной войне с «оленями».

      Пока, во всяком случае, они намного опережали соперников, тайком захватив в своё распоряжение единственную лагерную лодку.

      Спасибо Макару, сам поднялся рано и Руську растолкал.

      Довольный Макар сидел теперь на корме. Он походил на всклокоченного жизнерадостного воробья. Если, конечно, среди воробьёв встречаются блондины. Вот кто бы говорил – Раевский! Кареглазый, подвижный, с вечно растрёпанными тёмно-русыми вихрами на макушке.

      Руся улыбнулся, скинул тяжёлый капюшон и взлохматил пятернёй свою густую, отросшую за каникулы шевелюру. Подмигнул Макару и опять с воодушевлением взялся за вёсла.

      Туман постепенно рассеивался. Стараясь не плескать, Руся сосредоточенно, хотя и не очень умело, выгребал к фарватеру2.

      – Жарко в этом дурацком жилете, – отдуваясь, вполголоса заметил он.

      – Зато по правилам…

      – Угу, – скептически хмыкнул Руся. – Вставать до подъёма и тайком брать лодку – тоже по правилам?

      – Конечно! – с жаром зашептал Макар. – Тебе же сказали – стратегическая инициатива приветствуется. Если б мы лодку не взяли, она бы «оленям» досталась, точно тебе говорю.

      Возразить тут было нечего, поэтому какое-то время плыли молча.

      Серым и призрачным казалось всё вокруг.

      Слева стеной уходил вверх высокий берег Серьги, такой крутой, что тропинки, осыпанные скользкой хвоей, спускались к воде почти отвесно.

      Справа медленно проплывала обширная сырая низина, покрытая зарослями густой болотной травы. Трава там была в человеческий рост, если захочешь срезать путь и сойдёшь с тропы, тут тебе и крышка. Можно полдня проплутать, а то и дольше.

      Впереди, на востоке, над самой кромкой леса показался, наконец, краешек малинового солнца. Верхушки сосен безмятежно зарозовели в косых рассветных лучах.

      Было тихо. День, как и вчера, обещал быть жарким.

      – Это здесь Писаница? – задрав голову, спросил Макар, глядя на показавшийся за поворотом высоченный скалистый утёс, нависающий над водой.

      – Нет, чуть дальше.

      Писаница. Так называлась скала, на которой первобытный человек нарисовал оленя. Макар знал, что лучше всего этот наскальный рисунок видно не с берега, а как раз с воды. Но полюбоваться на него, видно, придётся в другой

1

Спуск «дюльфером» – скоростной спуск по верёвке на крутых и отвесных скалах, изобрёл немецкий альпинист Дюльфер в начале прошлого века.

2

Фарватер – судоходное русло, то есть самое глубокое место вдоль реки, вдолькоторого держатся суда; на море – безопасный в навигационном отношении проход по водному пространству.