Волчий берег. Юлия Шолох

его взгляда.

      Кто лучше Огния подходит? Он самый красивый, на него можно часами любоваться. Каждое его движение, каждый шаг безупречен. И голос его пробирается в самое сердце!

      Теперь он совсем близко, улыбается.

      – Я знал, что ты придёшь. Поцелуешь меня?

      Это вместо приветствия что ли? Но не так же сразу?

      Моё дурацкое упрямство тут же наружу полезло.

      – Зачем это?

      – Смотри, больше не предложу, – хмыкает Огний, откидывая волосы со лба рукой. – Ну ладно, пошли.

      Он разворачивается и идёт к реке. Мог бы и меня спросить, хочу ли я у воды мёрзнуть, или хотя бы подождать, умерить свой шаг, но он даже не смотрит. Говорит властно:

      – Я вчера тут троих бродяг видел. Вот, проверю сейчас, убрались ли прочь. Это моя земля, нечего тут незваными ходить! Я сказал – ещё раз увижу, не ждите пощады! Собак натравлю. Конечно, они ушли. Но я всё равно проверю, земля-то моя.

      Еле догнала его, пошла рядом. Если на встречу я летела, то теперь хотелось неспешной прогулки, но Огния это, похоже, не заботило.

      – Это наши пастбища, – Огний останавливается только когда дорога выводит к полям. Там загоны для овец и пастушьи сторожки.

      Но как он всё-таки хорош! Плечи бугрятся, буйные волосы так и тянет потрогать. Пахнет приятно, хлебом и мёдом.

      – Дом мой хочешь посмотреть? Отец строит. Правда, там пока только стены.

      Он, не дожидаясь ответа, снова куда-то идёт. По дороге рассказывает, где кто из его друзей живёт и где что они делали. Если послушать, они только и делали всегда, что целыми днями по улицам ошивались, на девок смотрели да скандалы учиняли.

      – Я из-за тебя от друзей сегодня отказался, если что!

      Наверное, это должно меня поразить, но становится неприятно. Велика заслуга – вечер без друзей-бездельников провести.

      Когда мы дошли до места, ноги уже гудели.

      Дом ему строят большой, сразу видно, не для одного, для семьи. Но вопрос застревает в горле. Мы идём дальше.

      Когда совсем стемнело, Огния видно не стало, только пятно белой рубахи да голос. Он хохотал и бесконечно говорил о себе самом. Мне ни одного вопроса не задал, не спросил, кто я и откуда, и как в Вишнянки попала, и почему у Глаши работаю.

      Кажется, ему всё равно.

      – Ну, чего примолкла?

      Шёпот раздался прямо у моего лица. Кажется, я слишком задумалась и не заметила, как мы остановились. Дорога так и идёт вдоль околицы, тут луга, до ближних домов далеко.

      А это что? Зачем… он меня за талию обнимает?

      – Поцелуя просить не буду.

      Он говорит, а его дыхание над моей головой плывёт.

      – Замёрзла?

      Надо же, когда тебя обнимают, это… приятно. Только он как будто трясётся мелкой дрожью, пальцы, как твёрдые палочки, упёрлись в мою спину.

      – Пошли на сеновал?

      Я ослышалась?

      – Что?

      – Пошли, я же тебе нравлюсь? Чего? Видел я, как ты на меня смотришь. Ты мне тоже нравишься.

      Твёрдые пальцы больно гладят по спине, а губы дышат так близко, что коже